Люди с запором часто что-то копя


Люди с запором часто что-то копят. Он тоже в некотором роде копит в себе, с трудом выделяет, копит знания, например... Лечение для него будет состоять в том, чтобы научить его копить разные вещи, переходить от одного накопления к другому.
Он косвенно говорит о ритуалах... О том, что он использует ритуалы в своей жизни, в своих действиях. Такие люди обычно также очень скрупулезны, любят порядок в делах.
С запором также связана ситуация, при которой страшно что-то потерять, и аккуратность, раздражение от всяких соринок, от того, что что-то находится не на месте (что также типично и для коллекционирования).
Терапевт: А что-нибудь вы копите? Кроме знаний?
Виктор: Езжу на семинары, для меня это очень значимо, и моя семья меня в этом поддерживает, несмотря на материальные затруднения.
Терапевт: А хотели бы вы что-нибудь собирать?
Виктор: Нет. Я хотел бы комфорта, иметь свое место, которого у меня нет нигде до сих пор  ни дома, ни на работе, хотел бы иметь стабильность...
Он опять говорит, что у него нет места. Говорит об этом по-разному: до этого он сокрушался, что один в городе, его никто не понимает, что он потерян на семинаре, у него нет инструкций, и он не понимает других людей, все говорят “да”, а он говорит “нет”. Я бы сказал, что это возвращает нас к мотиву рассеянного мальчика, который потерялся и который витает в облаках, в разных сферах, пытаясь где-то себя найти.

Первым делом, когда видишь рассеянного ребенка, возникает вопрос, как между собой говорили его родители.
Если родители говорят громко, не обращаясь к ребенку, то ребенок из этого просто выпадает, потому что понимает, что все это относится не к нему... Из этого соображения могли бы родиться мотивы для дальнейших вопросов или элементов наведения...
Терапевт: Вы рассуждаете так, как будто вы лошадь, которая хочет иметь свое стойло.
Виктор: Потому что у меня нет стойла. Потому что я лошадь, которая тянет телегу за всех и за всех отвечает.
Я имею в виду  в семье, в ближайшем окружении.
Терапевт: А за кого в семье вы отвечаете больше?
Виктор: Я бы рад ни за кого не отвечать, но так сложилось, что я отвечаю за всех. За жену, за детей, часто отвечаю за многочисленных родственников.
Терапевт: Хорошо. Вы испытывали состояние транса, оно вам доставляет какое-то удовольствие?
Виктор: Я испытывал состояние транса, но я не знаю, что значит испытывать от этого удовольствие.
Терапевт: А что вы испытывали?
Виктор: У меня было ощущение, что я ничего не испытываю, но благодаря пресловутой амнезии я узнаю, что был в трансе. И по изменениям узнаю. У меня вчера, допустим, были изменения. Хотя остается ощущение полного контроля над собой, наличие внутреннего диалога, который у меня никогда не прекращается.

Вообще мне стало лучше, мне раньше было вообще тяжело, сейчас я могу убрать внутренний диалог.
Транс у меня невкусный, пресный такой...
Терапевт: А что вы любите есть?
Виктор: С этим у меня тоже проблемы. Я себя вынужден ограничивать во многом, и в любимом тоже.


Например, я люблю сладкое, поэтому не ем сахар.
Терапевт: Что за странность? Люблю сахар  поэтому не ем?
Виктор: Потому что мне вредно его есть. Есть симптомы, если я не ем  они не проявляются, если ем  проявляются.
Поэтому пришлось взять себя в руки, отказаться от этого, и я стал себя чувствовать лучше гораздо. Но я бы ел шоколад, ел бы сладкое...
Терапевт: Такое впечатление, что если бы вы были уже скелетом, то вам было бы лучше  во-первых, с едой меньше проблем, во-вторых, покоя больше, места можно меньше занимать, лежать себе где-нибудь, никто не трогает, место легче найти. Вам никогда не приходило в голову, что быть Кощеем Бессмертным, висеть на цепях в кладовке и ныть  это то, что вам нужно?
Виктор: Я не нытик. Я вынужден играть роль сильного человека.
Но я не такой уж сильный.
Терапевт: Зачем вам так много знаний?
Виктор: Не знаю, может быть, воспитание, может быть, какие-то комплексы.
Терапевт: Вы вместо денег копите знания. Копите, и у вас со знаниями тоже запор образуется?
Виктор: У меня родители  малограмотные рабочие. Я младший, и все дети у нас с высшим образованием.


В детстве считалось, что именно это и представляет ценность.
Терапевт: Значит, вы копите знания, и у вас от них образуется запор?
Виктор: Меня, даже когда я не хочу копить, тянет к знаниям. Я испытываю удовольствие от этого.
Терапевт: Груда знаний, и в ней трудно разобраться?
Виктор: Нет, мне в ней не трудно разобраться.
Терапевт: Значит, вы знаете, где там что лежит. Вы хороший кладовщик.
Виктор: Да, у меня порядок. Я думал, зачем мне все это нужно, и бросал это все, но я себя более комфортно чувствую, если все-таки получаю знания.
Терапевт: Если бы нарисовать карикатуру, то у вас в голове были бы книжные полочки, и на каждой что-нибудь лежало?
Виктор: Не совсем так. Там работает библиотека, и я в этих книгах очень легко ориентируюсь.
Терапевт: Вы в шахматы играете?
Виктор: Нет.
Терапевт: А в какие игры вы играете?
Виктор: В карты я играл на деньги  очень азартно. Но потом пришлось перестать...
Терапевт: Сейчас у вас семинары вместо карт?
Виктор: Я человек азартный  до добра это не доводит, приходится ограничивать себя.
Терапевт: Знания тоже до добра не доводят.
Виктор: Пожалуй, но все же это менее вредно.
Терапевт: Хорошо, но все-таки, от чего бы вы были счастливы?
Виктор: Это недостижимо...
Терапевт: Вы еще не сказали от чего, а уже говорите, что это недостижимо.
Виктор: Я бы хотел иметь свою неформальную школу, где был бы преподавателем. Я хорошо умею это делать. Могу самого тупого научить чему угодно.
Я даже не знал, что у меня есть такие способности.
Терапевт (смотрит на Виктора очень значительно): Но есть один тупица, которого вы не можете обучить? (смеется).
Виктор: Я не такого уж плохого мнения о себе.
Терапевт: Но вы сами так сказали. Это же у вас основная проблема  как приехать на семинар и обучить этого тупицу?
Виктор: Вы знаете, у меня синдром школьного двоечника  с обучением хорошо пошло только в институте. Я знаю, как мне нужно учится  по книгам...
Терапевт: А почему же, когда вы приезжаете на семинар, у вас возникают такие проблемы?
Виктор: Я привык по книгам, а там общение, там не тот стереотип получения знаний. Если я что-то узнал, то могу научить любого.
Я даже сам могу понять то, чему учу.
Терапевт: Хорошо. А что происходит с вашей агрессией?
Вы же знаете, что все запоры происходят от подавленной агрессии, которая не находит себе выхода. Куда девается ваша агрессия, почему вы ее подавляете?
Виктор: Проблемы с агрессией у меня были очень большие, действительно. Я много работал на эту тему  стало реже, с семьей стало лучше, потому что я бегаю, сжигаю свой адреналин.
Терапевт: А как вы дошли до такой жизни? Что является источником агрессии, как вы думаете, и что является источником ее подавления?
Виктор: Когда я вижу что-нибудь несуразное, я способен назвать вещи своими именами. Я на вид мягкий человек, иногда это вводит в заблуждение моих врагов, и они, когда получают жесткий отпор, начинают мстить, давить, и возникают такие затяжные интриги, склоки, давление.
Терапевт: Иначе говоря, вы умеете устраивать хроническую ситуацию. Хронический запор в отношениях.
Виктор: Я вышел из нее пять лет назад, из этой ситуации, но во мне-то, конечно, все осталось.
Терапевт: Вы кляузник, что ли?
Виктор: Можно сказать, да. Хотя кляуз не писал.
Но я их очень много написал в голове.
Терапевт: И сейчас кляузник?
Виктор: Нет. Я этим переболел.
Терапевт: Что же вместо этого?
Виктор: А я не знаю. Вакуум...
То есть, сейчас я ударился в знания и в работу, но у меня в городе невостребованность.
Терапевт: Так вы точно, как Кощей Бессмертный  прикованы там у себя на цепях.
Мой несколько иронический тон разговора совершенно сбивает его с манеры давать вроде бы ясные логические ответы. Я добиваюсь от него интонации иронии.
Потому что интонация речи составляет в какой-то мере фон  как бы суставы того, что происходит. А клиент исходит из чистого смысла, говорит все время о знании как о смыслах, как о чем-то, что выпарено из практики.
Виктор: Почему?
Терапевт: Ну как же  висите там в чулане, в своем городе, знания не востребованы, в чулане темно, никто в вашу библиотеку не ходит. Отпустили бы вас на все четыре стороны, дали бы водички испить, вы бы тут такое натворили бы!
Виктор: Да если я один раз реализую агрессию, это могло бы дать очень сильное ощущение тем людям, на которых она направлена.
Терапевт: Что же вам мешает? Что же могло быть для вас той водичкой, которую вам бы дали?
Виктор: Я бываю очень изощренный.
Терапевт: Вы могли бы открыть школу инквизиции?
Виктор: Нет, это не моя стихия...
Терапевт: Почему? Устраивали бы пытки знаниями.
Вопросы бы задавали каверзные.
Виктор: Да, представьте себе. Моим детям трудно порой приходится.
Терапевт: Почему?
Виктор (смеется): Пытки знаниями.
Терапевт: А если бы вы все-таки вышли на оперативный простор, уехали бы из своего города... Представьте себе совсем другую жизнь, в которой вы могли бы себя реализовать, в совершенно другой области.



Содержание раздела