Возрастание роли и значения информации


Информация и знания, понимаемые сегодня не как субстанция, воплощенная в производственных процессах или средствах производства, а уже как непосредственная производительная сила, становятся, по мнению некоторых ученых, важнейшим фактором современного хозяйства. Производящие знания и информационные продукты отрасли, традиционно относимые к «четвертичному» или «пятиричному» секторам экономики, ныне становятся первичным сектором, дающим производству наиболее существенный и важный ресурс.
Говоря о важности этого ресурса, сегодня следует иметь в виду не только сугубо качественную характеристику. Информационные издержки, как ранее затраты труда или капитала, становятся основными и в чисто количественном аспекте.

В 1991 году в США расходы на приобретение информации и информационных технологий (112 млрд. долл.) впервые превысили затраты на приобретение производственных технологий и основных фондов (107 млрд. долл.). Рост значения информации настолько стремителен, что к началу 1995 года в американской экономике «при помощи информации производилось около 3/4 добавленной стоимости, создаваемой в промышленности» (23).
По мнению американского исследователя Т.Стюарта, экспансия информации и знаний в качестве основного производственного ресурса является первым направлением преодоления стоимостных отношений (58). С этим высказыванием можно согласиться абсолютно смело, так как знания имеют свойства, резко выделяющие их из других факторов производства: в них противоречиво сочетаются подлинная безграничность с редкостью высшего порядка, объективный характер с беспрецедентным субъективизмом, невоспроизводимость с тиражируемостью; неэкономическая мотивация их обретения вызывает очевидные и вполне экономические по своей сути последствия.
Как утверждают многие зарубежные экономисты сегодня, для экономического анализа актуально сосредоточиться не только на объективных характеристиках факторов производства, но и на субъективных качествах участвующих в этом процессе людей. Именно на этом уровне впервые можно говорить о том, что человек перестает быть субъектом труда как рациональной деятельности, затраты которой прямо пропорциональны ее результатам, и становятся субъектом творческих процессов, значимость которых не может быть оценена в экономических категориях.
Итак, возрастание роли и значения информации как фактора производства радикально модернизирует процесс образования издержек производства. Несмотря на то, что материальные носители информации легко тиражируемы, обладающие ею люди остаются уникальными и невоспроизводимыми. С этим трудно не согласиться.

Издержки по распространению материализованной информации весьма невелики и ими в некоторых случаях можно было бы пренебречь. В то же время ценность заключенного в носителях кодифицированного знания не может быть определена даже приблизительно.

Но в такой ситуации мы имеем дело с радикальным подрывом фундаментальных основ традиционных стоимостных оценок. К такому выводу можно прийти, рассуждая с позиций, как неоклассической теории факторов производства, так и трудовой теории стоимости.
Поскольку продукт в производстве информации из информации имеет ту же специфическую природу, что и сам фактор, и фиксирование складывающейся в результате взаимодействия спроса и предложения рыночной цены заключенного в информации знания невозможно, то и неоклассическое определение вклада единицы фактора в издержки производства через его предельный продукт в денежном выражении теряет всякий смысл.
С точки зрения трудовой теории стоимости существенными становятся два факта. С одной стороны, издержки производства информации и знания становятся неисчислимыми, ибо деятельность по их созданию уже не может рассматриваться как один из видов труда. С другой стороны, процесс тиражирования информации не является воспроизводственным процессом в собственном смысле слова, следовательно, затраты труда на воспроизводство блага, выступающие объективной стороной стоимостного отношения, становятся, с точки зрения некоторых современных исследователей, в условиях информационной экономики совершенно иррациональным понятием, не только не способным получить количественную оценку, но и внутренне противоречивым.



С того момента, как тиражируемый объект перестает быть аналогом первоначального блага, неисчислимость издержек производства дополняется утратой процессом воспроизводства своей традиционной экономической формы.
Радикальные перемены произошли не только в соотношении, но и в характере взаимодействия факторов производства. Если одно из его условий не характеризуется теперь традиционно понимаемой редкостью, издержки не коррелируют с результатами производства столь же непосредственно, как это имело место ранее.

Все осталось по-старому лишь в отраслях массового производства и добывающем секторе, роль которых, пусть не совсем явно, но снижается.
Периодом зарождения экономической теории информации (economics of information) считают начало 60-х годов, когда ее основы были заложены в статье Д.Стиглера. В течение 60-80-х годов это направление отмечено большим количеством работ, среди которых особенно заметны публикации Д.Стиглера и К.Эрроу, а также фундаментальные труды Ф.Махлупа . Выдвинутые в русле этого направления положения сводятся в большинстве к анализу факторов, влияющих на цену информации.

При этом современные экономисты осознанно уходят от констатации того, что их наука, «основанная на концепции редкости.., где стоимость соотносит редкость с полезностью» (3), не дает ответа на вопрос о стоимостной оценке нелимитированных благ. Попытки определить цену информации, связывая ее с ценами товаров, производство которых основано на использовании этой информации, все чаще приводят к выводу, что исчислимость цен товаров мало, что дает для понимания цены и стоимости информации (3).
Таким образом, рассматривая материальную сторону производства, мы сталкиваемся с невозможностью исчисления издержек при производстве продукта и с устранением необходимости воспроизводства как с двумя основными факторами, препятствующими определению и исчислению стоимостных оценок.
Понятие стоимости, обусловленное соотнесением полезностей и усилий, то есть актуальной потребности и средств, необходимых для ее удовлетворения, по мнению сторонников экономической теории информации, имеет смысл только в ситуации, когда человек считает преодоление внешних материальных обстоятельств в качестве своей основной задачи. Рассматривая формирующийся новый тип деятельности как не определяемый стремлением к удовлетворению материальных потребностей, они приходят к пониманию того, что он не создает и не может создавать стоимость.

Объективные основы стоимостного отношения преодолеваются только вместе с преодолением материально мотивированной деятельности.
Исследователи выделяют два уровня (формальный и сущностный) и два этапа процесса отмирания (деструкции) объективной составляющей стоимостного отношения. Когда речь идет о формальном уровне, это означает, что нарастание технологических изменений, формирующиеся новые предпочтения потребителей и становление знания и информационных ресурсов в качестве основного фактора современного производства обусловливают технологическую (задаваемую чисто объективными факторами), либо консумационную (вызываемую искусственной ограниченностью спроса) невоспроизводимость того или иного блага.

Результатом становится невозможность определения стоимости как воспроизводственных затрат.
Существенно также, что утрачивается возможность исчислять не только издержки воспроизводства аналогичного блага, но и затраты, требующие для создания его самого. Это обусловлено в первую очередь несводимостью интеллектуального труда, воплощающегося в создании нового знания, к другим видам деятельности.
Говоря о сущностном уровне подрыва стоимостного отношения, экономисты имеют в виду более сложную совокупность явлений, базирующихся на меняющейся мотивации человеческой деятельности.
Роль полезных оценок в формировании стоимостного отношения не менее важна и существенна, чем роль производственных факторов. При этом один из самых показательных парадоксов состоит в том, что именно сегодня, когда производство имеет статус несомненной доминанты хозяйственного развития, полезность не только не утрачивает свое прежнее значение, но занимает особое место в ряду факторов, определяющих социальные процессы.


Причина этого заключена в характере деятельности современного человека. В условиях экономического общества, когда основной задачей людей оставалось материальное обеспечение своего существования, производство не только противостояло потреблению как автономная сфера, но и происходило в условиях, когда фактически любое материальное благо имело полезность и могло быть потреблено если не его создателем, то другими членами общества. В этой ситуации оставалась как бы фоном, а количественная величина стоимости определялась, прежде всего, издержками производства.

В постэкономическом обществе положение меняется: безграничная экспансия производства, предполагающая возможность его увеличения без пропорционального роста затрат труда и ресурсов, делает малозначимой квантификацию издержек, тем самым передавая полезностным факторам роль прерогативы в количественном измерении стоимостных пропорций.



Содержание раздела