Школа актерского мастерства


Мне не следовало раздражаться. Простите же меня великодушно! Я понимаю, что мое раздражение - только привычка, и вы должны понять. Если же вы не поймете этого, а войдете в роль оскорбленного, то сделаете глупость: вы, во-первых, обидитесь на старика, который отнюдь не желал вам зла, а во-вторых, уволитесь из лаборатории и потеряете возможность с этим стариком работать! Задумайтесь, вам действительно это нужно?
Этот случай наглядно демонстрирует нам шутку под названием несоразмерность. Наши реакции, как правило, несоразмерны нашему фактическому внутреннему состоянию, нашему действительному отношению к человеку. Так проявляет себя наше служение нашим же ролям и доказывает то, что наша роль - это вовсе не мы сами. Но до тех пор пока мы находимся в своей роли, мы делаем то, что требует от нас эта роль, а вовсе не то, что нам самим нужно.

Результат может быть плачевным.
Если бы Павлов не был Павловым, он бы не смог подобным образом объясниться со своим аспирантом. Каким был бы итог этой стычки? Аспирант, вероятно, уволился бы, что, как мне представляется, повлекло бы за собой серьезные последствия для его будущности (в лабораторию к И. П. Павлову, как и в Большой театр, приглашали лишь однажды). А сам И. П. Павлов остался бы без помощника. Последнее, возможно, и не так страшно.

Но если от тебя в какой-то момент разбегутся все сотрудники, то будь ты хоть семи пядей во лбу, участь твоя незавидна.
Впрочем, вернемся к феномену несоразмерности. Кажется, что это лишь недостаток, не более того. Ну раздражается человек сильнее, чем он раздражается в действительности. Ну изображает он, что любит больше, чем он любит на самом деле.

Что в этом страшного? Вот что: наше поведение не соответствует нашему внутреннему состоянию. И это никуда не годится!
Какими же в действительности должны быть наши чувства? Решить этот вопрос, как ни странно, можно только с помощью разума и здравого рассуждения. В противном случае мы скатимся обратно к своим привычкам.

И тогда две дороги: или все начинать с самого начала - определять, кто здесь кто, где я, а где моя роль; или - вовсе позабыть об этой затее и жить так, как мы привыкли жить. Но, так или иначе, давайте попытаемся понять: что мы делаем и зачем мы делаем?
 
А теперь танцуем парами!
 
Остается обсудить то единственное, без чего нашу внутреннюю расщепленность понять невозможно. Все свои роли мы отыгрываем в парах, а пара актера - это даже не его партнер по игре, а зритель.
Сейчас, во взрослом состоянии, наше поведение в присутствии других лиц (по крайней мере, нашего обычного окружения) несильно отличается от нашего же поведения в их отсутствие. Когда мы были детьми, наше поведение при взрослых и в отсутствие взрослых было, мягко говоря, разным. Прошли годы, мы выросли и настолько вошли в свои роли, что не выпадаем из них уже почти
никогда. Некий зритель всегда присутствует при нас, в нас, в нашей голове - постоянно и неотступно, по умолчанию.
Театральный просмотр шекспировского Отелло ... Каждый раз главный герой в назначенный момент задает один и тот же вопрос и делает одно и то же действие - Молилась ли ты на ночь, Дездемона? - а потом душит несчастную. И все это продолжается уже больше четырех веков кряду.

В этом есть что-то абсурдное, вы не находите? Мы сидим в зале и заранее знаем, чем дело кончится. Более того, мы совершенно уверены в том, что после убийства Дездемоны занавес опустится, а потом она выйдет из кулис - живая и невредимая, будет кланяться и принимать цветы от поклонников и, если сейчас она заслуженная артистка республики, то еще после пяти-шести таких удушений она станет народной.
Из драмы драма превратилась в профанацию драмы. И все это чем-то напоминает мне отношения внутри обычной семейной пары и разгорающиеся в ней каждый вечер конфликты. Супруг знает, что во время этой сцены его жена не задохнется и не умрет. Более того, он даже не хочет ее убивать! Но будет ее душить: Это моя роль!

Я должен отыграть ее до конца! Я - мавр! И кажется, что он делает это только потому, что его манит сцена, что в нем говорит никакая не ненависть, а невостребованное актерское мастерство: надо выдать спектакль на-гора - душа просит!


А что жена? У нее тоже пьеса. И не хочется ей ударять по столу кулаком - больно; и не хочется бить тарелку об пол - жалко! Но роль того требует!

Как же без разбитой тарелки-то? Без шваркнутой в сторону тряпки? Без брошенного телевизионного пульта, выдернутого с мясом телефона?.. А в голове: Как жалко-то пульт!



Он ведь вдребезги разлетится... Но нет, собираемся с духом: Играть надо до конца! Настоящие артисты даже умирают на сцене!

А зрители уже в зале, партнеры выкрикивают свои реплики, и потому пьеса продолжается несмотря ни на что!..
Поразительное желание играть и доигрывать до конца! Вы не находите это удивительным? Дело в том, что продолжения банкета, играть до конца требует сама наша роль.

Молодая женщина последние несколько лет тренировала в себе роль несогласной дочери. Но в глубине души она любит свою мать, и вот, соскучившись, она идет ее поискать (все происходит в обычной квартире), видит, как ее мама занимается своими делами на кухне и думает: Ой, как мило она сидит! Заходит и вдруг с ее уст слетает: Ну что ты тут расселась! Само собой!

А внутри тем временем характерное смешение чувств: с одной стороны, любовь к матери, желание быть с ней рядом, оберегать ее; с другой - гордо возвышается роль несогласной дочери! Роль любит побеждать.
То, что мы потерялись за своими ролями, это, мне кажется, вполне очевидно. Но мы еще и других таким образом потеряли! Играя роль, мы сами оказываемся в обстоятельствах определенного спектакля, и другого человека вытягиваем на соответствующую авансцену.

Впрочем, другие люди, в свою очередь, поступают с нами точно так же.
Когда я играю роль, другие люди также вынуждены играть. Когда играют они - я должен к ним подстраиваться. В любом случае все мы перестаем быть настоящими.

Мы не общаемся друг с другом, между нами нет контакта, нет искренности, мы лишь имитируем общение. Впрочем, иногда мы даже умудряемся имитировать искренность, причем так правдоподобно, что даже сами себе верим.
 
Школа актерского мастерства
 
Но взглянем правде в глаза: разве мы не можем вести себя по-другому? Да, проще, когда роли выучены и отрепетированы. Мы привыкли, мы боимся иначе: если он начальник, то я его ненавижу, если он подчиненный, я не слушаю, что он говорит (даже если он говорит мудрые вещи), если я богач - я не интересуюсь тем, как живут на одну зарплату, а если я живу на одну зарплату, то...
И ведь мы даже не чувствуем всей этой отчаянной бессмыслицы происходящего. Мы словно бы умерли - изо дня в день одно и то же, одно и то же. А потом мой пациент говорит мне: Я чувствую себя одиноким.

Все бесполезно. Я не хочу жить. И я не спрашиваю, потому что знаю ответ - роли!

В его жизни уже нет взаимодействия, нет отношений, нет контакта, но есть профанация, бутафория, видимость отношений.
Мужчина и женщина повздорили, говорили по телефону, не пришли к общему знаменателю и расстались на холодной ноте. При этом оба они знают, что их отношения продолжаются, что они друг в друге заинтересованы, что эта размолвка - ничто, способ поиграть, потянуть канат то в ту, то в другую сторону. И вот они ждут - кто позвонит первым? Они гадают - подвинется их партнер или будет стоять на своем? Они будут спрашивать у психотерапевта: Мне надо позвонить первым (первой) или подождать пока она (он) позвонит?

И ведь хотят позвонить, хотят предложить друг другу мир, дружбу, жвачку - хотят, а не делают! Почему? Спектакль...
Они долдонят и долдонят свои заученные однажды реплики, отрабатывают жесты и позы и будут делать это до тех пор, пока жизнь их не выхолостится, не станет совсем безвкусной и пресной. А стоит ли им рассчитывать на близость? Случится ли это счастье в их жизни? Что-то я сомневаюсь в этом. Но можно ли вырваться из этих пут?

Можно, если прекратить эту игру. Но как?!
Начать нужно с трех вещей. Во-первых, нужно понять, что наше поведение никуда не годится - конфликтов не становится меньше, понимания - больше, сами же мы чувствуем себя одинокими. Во-вторых, нам нужно увидеть, что при каждом повторе ваша роль лишь разрастается, становится больше и постепенно оказывается сильнее нас.

Наконец, в-третьих, мы должны испугаться, осознав, что в результате нашей игры мы теряем человека, наш с ним эмоциональный контакт и близость.
Только при исполнении всех этих условий в нас и может родиться сила, необходимая для достижения успеха. И наш успех в этом случае - это мы сами, наша жизнь и наше счастье, немыслимое без счастья тех, кто нам дорог.
Признаться, я бы лично ни на шутку испугался, если бы в какой-то момент заметил, что моя роль - сына, супруга, друга, специалиста - не позволяет мне видеть человека, его индивидуальность, сущность; заслоняет его от меня, а меня от него. Я бы подумал: Роль, конечно, изящная.Можно, наверное, даже "Золотую маску" за нее получить, но это не мой случай! И стал бы вести себя по-другому.
Испытывая раздражение, например, я бы спросил себя: А настолько ли ты действительно раздражен, насколько играешь? Потом узнал бы у своего здравого смысла: А чего, собственно, ты хочешь добиться своим раздражением? Потом ответил бы и понял, что таким образом я никогда не добьюсь того, чего ищу - понимания, поддержки и главное - возможности понимать и поддерживать.

Уже следующий мой шаг в этом случае будет правильным; правда, он будет только первым - неумелым, неловким, но моим.
 
Извините, я не танцую...
 
Единственное, чего, возможно, нам недостает, - это опыта. Но он не падает с неба, он нарабатывается. Если вы видите, что играете, вы можете дистанцироваться от своей роли, начать ее разглядывать и примерять к себе.

Уверен, что, к вашему же удивлению, ни одна из них вам не подойдет. И осознав это, вы просто не захотите продолжать игру - и это станет первым вашим опытом освобождения. Игра, как известно, продолжается только до тех пор, пока играют обе стороны.
Найти себя в самом себе - это самое сложное и самое важное дело в жизни каждого человека. Да, надо признать, мы еще не научились быть самими собой. Но когда вы хотя бы на миг прекращаете игру, вы уже проявляетесь.

Вы можете в таком состоянии прочувствовать самого себя, ощутить удовольствие и радость своей естественности. Это будет первым вашим опытом себя, а с него-то и начинается большое строительство!
Этот опыт открывает искусственность наших ролей, он изобличает их, как малыш голого короля. Получив такой опыт хотя бы однажды (просто поступив вопреки требованиям своей роли), вы уже не сможете относиться к собственным ролям серьезно. Вы будете видеть в них старые, запылившиеся, пропахшие нафталином костюмы придуманных героев игранных вами когда-то пьес. Лучшей прививки от игры, в которую, к сожалению, мы все играем, нет. До этого опыта, считайте, вас и не было вовсе, была только марионетка.

Теперь начинается жизнь...
В слове эгоист нет ничего страшного и предосудительного, нельзя быть не эгоистом - это скрыто в нашем существе. Мы все эгоисты, и худшие персоны из нас те, кто отрицает это. Конечно, можно скрываться за маской бескорыстной благодетели, но самообман еще никому не шел на пользу. И впервые человек находит самого себя только после того, как он признает эту правду, перестает лукавить, решается пожертвовать своим благонравным тщеславием.

Это путь к искренности, с нее начинается движение навстречу к другому человеку, без которого (и без счастья которого) эгоист никогда не будет счастлив.
Перестанем же, наконец, бегать от страшного слова - эгоист. Ничего крамольного и постыдного в нем нет, а стесняться самих себя - это глупо. Мы все с вами эгоисты, потому что, хотим мы того или нет, но все, что мы делаем, мы делаем для себя.

Впрочем, если мы не понимаем этого и не берем на себя ответственность за свои собственные поступки, то дивиденды с них получаем не мы сами, а наши роли, комплексы, страхи и т. п. Они разрастаются на этих дивидендах, а вот мы, напротив, худеем и чахнем. Интересна ли нам такая экономика?.. Нужно ответить себе на этот вопрос.
 



Содержание раздела