А какой я на самом деле?!


Но я пишу именно эти книги - это факт. Теперь давайте разбираться, почему я пишу именно такие книги, ведь у меня на то есть вагон и маленькая тележка обстоятельств. Чтобы вас не утомлять, приведу лишь некоторые. Во-первых, я пишу так, как это у меня получается - хорошо или плохо, сложно или просто, но никак иначе, есть у моего писательского таланта очевидные ограничения. Это обстоятельства, от которых никуда не деться. Кроме прочего, у меня есть мой стиль, а другого нет.

Можно, наверное, придумать и другой, но когда мне предстоит делать выбор - написать в этом столько, сколько, как мне кажется, нужно, или чуть-чуть, но в другом, я выбираю этот стиль. Это мое решение и мое обстоятельство.
Во-вторых, я много написал научных книжек и знаю, что их никто не читает (ну или почти никто - сейчас ученые вообще друг друга не читают, не принято). А там есть много важных вещей, вот я и стал писать книги, которые были бы доступны для понимания неспециалистов. Да, многое приходится упрощать, но ведь я пишу не для специалистов - и это обстоятельство.
В-третьих, может быть, надо писать понятнее, но я не знаю, каким для конкретного читателя будет это понятнее - и это обстоятельство. . Может быть, надо писать проще и конкретнее, но я не знаю, что значит это проще, а конкретнее и вовсе невозможно. В противном случае придется писать для каждого человека отдельную книгу, чтобы для него это было конкретно. Все это обстоятельства.
В-четвертых, у меня есть издатель, которому нужен большой тираж и маленький объем. Его понять можно, и меня понять нужно - это обстоятельства, в другом случае мне придется издавать книги на свои средства, тиражи будут маленькими и потому дойдут эти книги только для избранных, а я хочу, чтобы они дошли не до избранных, а до тех, кому они необходимы. И это мое желание - тоже обстоятельство.
В-пятых, когда я рассказываю какие-то истории, мне приходится менять имена людей и не упоминать о многих существенных нюансах их жизни. Все мои персонажи - реальные люди, и если я напишу о них все как есть, им может быть неприятно, неловко, неудобно, так что о чем-то я сознательно умалчиваю, не желая ранить ни в чем не повинных людей, которые мне доверяют. В результате где-то истории получаются куцыми, упрощенными, слишком шаблонными.

И это обстоятельство - ничего не поделаешь.
В-шестых, в сутках 24 часа, а кроме книжек у меня еще уйма других дел, у меня не хватает времени и т. д. - и это обстоятельства.
В-седьмых, есть вещи, которые я считаю нужным рассказать, а есть те, которые кажутся мне неинтересными и незначительными, поэтому что-то я намеренно повторяю по десять раз, а чего-то едва касаюсь или вовсе оставляю за кадром - и это обстоятельство.
В-восьмых, чего-то я не знаю даже в той области, которой занимаюсь, а поэтому просто не могу об этом написать, чего-то Сам не пробовал делать, а потому не могу поручиться и, соответственно, тоже не пишу - и это очень существенные обстоятельства. В-девятых, я узнаю мнение о своих книгах и в каждой последующей пытаюсь сделать что-то, что не удалось в предыдущей, но я узнал только те мнения, которые смог узнать, и это обстоятельство. Можно продолжать - в-десятых, в-одиннадцатых...
И вот снова я, и вот снова мои книги. Почему они получаются такими, какими они получаются? Миллион обстоятельств!

Теперь давайте вернемся к оценке моих книг, с которой, собственно, я и начал. Что мне сказать всем этим людям? Только то, что я их очень хорошо понимаю.

Понимаю, что кому-то хочется, чтобы я занимался наукой, а не популяризацией своих исследований, потому что у него такие обстоятельства, ему интересно, чтобы я продолжал исследования и не тратил время зря.
Понимаю, что для кого-то то, что я пишу, сложно, и это его обстоятельство. Кому-то мои книги, напротив, кажутся слишком простыми, кому-то недостаточно конкретными, кому-то, наоборот, слишком конкретными, а кому-то они и вовсе неинтересны, потому что у всех у них свои обстоятельства. Я понимаю, что кому-то и вовсе не нравится то, что я делаю - рассказываю корпоративные тайны.



Ну что ж - у людей, т. е. у моих коллег, бывают и такие обстоятельства. Кто-то со мной в чем-то не согласен - это его обстоятельства. А кому-то мои книги помогают - и это значит, что наши с ним обстоятельства в чем-то совпали.
Вот я написал сейчас эти несколько абзацев и смотрю - понятно ли получилось? Не знаю, все зависит от обстоятельств. Есть я и мои книги - это объект наблюдения, а есть фон, на котором этот объект располагается.

В зависимости от того, на каком фоне мы этот объект рассматриваем, меняется и наша оценка этого объекта. И вот
здесь-то, в этом-то механизме, и заключена, не побоюсь этого слова, вся тайна бытия!
 
А какой я на самом деле?!
 
Давайте еще раз представим себе зеленый цвет (тон можете выбрать такой, какой вам нравится) - сначала на белом фоне, потом на желтом, потом на темно-синем, на темно-красном, на сером, на черном, на зеленом же. Перед вашими глазами прошел не один, а множество самых разных цветов - один вам понравился, другой, напротив, раздражал, третий показался интересным, четвертый вообще не показался, пятый вызвал недоумение, но ведь это был один и тот же цвет, только на разных фонах!


Эти фоны - это обстоятельства, которые мы подкладываем под рассматриваемый цвет, т. е. в нашей аналогии - под конкретного человека. Если рассматривать его на фоне одних обстоятельств, то и он сам, и то, что он делает, выглядит так. Если же взглянуть на него, подставив другой фон, другие обстоятельства, то картинка изменится. Короче говоря, это чистой воды психологическая алхимия!

А правда где?!
Правда же заключается в следующем: мы подкладываем под человека фоны (т. е. сами придумываем, на фоне каких обстоятельств будем его рассматривать), а он живет на своем собственном, личном, индивидуальном, не известном нам фоне. Мы же никогда не узнаем всех его обстоятельств, потому что нельзя знать, как другой человек чувствует и чего он хочет, почему он думает так, как он думает, и воспринимает именно то, что именно он воспринимает. Мы никогда не можем доподлинно знать не только его внутренние, но и его внешние обстоятельства, потому что они все равно как-то по-особенному преломятся у него внутри, в его голове, которая, как известно, предмет темный и исследованию не подлежит.
При этом каждый поступок человека продиктован его обстоятельствами. И поверьте мне, на фоне этих обстоятельств - это всегда хороший поступок. Так, по крайней мере, этому человеку кажется. И нам так кажется, когда дело касается наших поступков, и мы думаем, что то, что мы делаем, - правильно.

Ну скажите на милость, кто бы стал что-нибудь делать, будучи в полной уверенности, что это неправильно? Нет, все мы считаем свои действия правильными, в противном случае, мы бы не делали их. Я подчеркиваю это - все поступают, как им кажется, хорошо.
И если бы вы смогли взглянуть на поступки того или иного человека на его фоне, т. е. на фоне его обстоятельств, то вы непременно посчитали бы и его, и его поступок (сколь бы нелепым, глупым, страшным, абсурдным он вам ни казался на другом - вашем - фоне) хорошим и правильным. Он, этот человек, что бы он ни совершил, был бы вами в обязательном порядке оправдан, его поступки были бы вами поняты и приняты, причем как единственно возможные (в данных обстоятельствах, на данном фоне, разумеется).
Когда вы не принимаете, не понимаете и осуждаете другого человека и его поступок, это свидетельствует лишь о том, что вы смотрите на него не на том фоне, на котором он сам на себя смотрит. Какой из этих фонов правильный? Ответить на этот вопрос невозможно. Хотя можно точно сказать, что этот человек сделал то, что должен был сделать, и сделал абсолютно правильно, исходя, правда, из своих обстоятельств. Но ведь у него и не было других обстоятельств, а следовательно, он и не мог иначе.

Так что ж мы на него с собаками бросаемся? Если бы мы поступили так, как считали бы правильным, разве бы мы обрадовались спущенным на нас псам? Не уверен.
Если бы кто-нибудь видел, например, мои книги на том фоне, в свете тех обстоятельств, на фоне которых и в свете которых их вижу я, то он бы посчитал их такими, какими их считаю я. И я не могу сказать, чтобы я был ими доволен целиком и полностью. У меня есть к ним претензии, я многим в них не удовлетворен, но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь со стороны, даже из числа самых близких мне людей, сказал бы о них так, как я о них думаю. И это естественно!
Теперь вернемся к нашему главному вопросу: а какой я на самом деле? Давайте начнем с малого: поймем, что мы делаем неправильно. Когда мы оцениваем себя на своем собственном фоне (на фоне тех обстоятельств, которые запримечены именно нами), мы чувствуем себя комфортно.

Когда же мы пытаемся подставить под себя чужой фон, т. е. те обстоятельства, которые, как нам кажется, видят другие, в нас возникает напряжение.



Содержание раздела