Основные учения о законах развития общественной жизни


1. Понятие закона1 и его разновидности По своему содержанию законы мира неорганического, органического и социального глубоко различны. Нельзя говорить о физических законах Ньютона, Архимеда применительно к социальному миру как таковому. В этом различии законов raison d^tre автономных физико-химических, биологических и социальных наук.

Но по своей логической природе закон един, потому что познавательная функция его всюду одна и та же. Вот почему можно говорить о понятии закона вообще, не прилагая всякий раз определения "социальный".

Вот почему такое отношение к закону мы находим и у виднейших мыслителей прошлого и нашего времени.
Закон как родовое понятие, взятое вне зависимости от природы "подзаконных" объектов, есть формула единообразной связи явлений материальных, психических, социальных или идеальных. Таким образом, понятию закона присущи два элемента. Во-первых, элемент связи явлений, во-вторых, элемент единообразия этой связи, что указывает на повторяемость в комбинациях явлений, о законе которых идет речь. Понятие связи употребляется здесь, конечно, в широком смысле. Во всяком случае, это понятие шире, чем понятие причинности.

Связь может быть и не причинной, а чисто идеальной, как, например, в законах математики. Можно утверждать, что указанные два элемента понятия закона, при всех разногласиях в других вопросах, принимаются большинством мыслителей.

Это мы докажем, если приведем ряд выдающихся определений закона. Милль, определяя закон, говорит: "Различные единообразия, когда они обнаружены тем, что признается достаточным наведением, мы называем, на обыкновенном языке, законами природы"2 . Rumelin в иных терминах указывает на те же два эле-
[84]
мента. Он говорит: "Закон есть выражение для элементарного, постоянного образа действия сил, признаваемого во всех единичных случаях за основную форму"3 . Rumelin говорит здесь, правда, о силах, а не о явлениях в широком смысле.

Поэтому его определение не подошло бы к идеальным законам. Но это объясняется тем, что он имеет в виду только специальный вид законов, а именно законы природы и общества.

Зиммель определяет закон следующим образом: "Законом события вообще можно назвать положение, согласно которому совершение известных фактов безусловно, т.е. всегда и везде имеет своим следствием совершение и некоторых других4 . Нетрудно видеть, что и здесь налицо отмеченные нами выше два элемента. Наконец, понимание закона В.Вундтом также подтверждает нашу мысль. Определение Вундта гласит: "Научный закон есть формула, выражающая правильную связь логически самостоятельных факторов, которая прямо или косвенно указывает на их причинную или логическую зависимость" (Wundt.

Logik. 8, III, 128)5 .
Указав конститутивные элементы понятия закона, которые, по-видимому, в той или иной форме признаются большинством теоретиков, перейдем к выяснению основных разновидностей закона. Можно наметить две главные, логически возможные разновидности: это законы абстрактные (основные) и законы эмпирические (производные, конкретные)6 . Принципом разделения здесь служит характер связи между явлениями, на которую указывает закон. Если эта связь будет настолько строгого характера, что мы имеем научно обоснованное право утверждать: за явлениями А и В при тождественных условиях всегда следуют явления С и D, то перед нами будет абстрактный закон. Если же такого права мы не имеем и утверждаем связь явлений на основании лишь наличного опыта, тогда в нашем распоряжении будет закон эмпирический.

Итак, ударение должно быть поставлено здесь на том, что связь, утверждаемая абстрактным законом, обладает безусловно необходимым характером. В эмпирическом законе она таковым не обладает. Мы подчеркиваем это, потому что очень часто абстрактность закона понимают в том смысле, будто им утверждается не только необходимый характер связи, но и то, что этот закон вечно обнаруживается в дей-
[85]
ствительности. На этом основании утверждают, что законы социальные не могут быть абстрактными, потому что история человечества изменчива и не вечна7 . Выходит так, что законам социальным отказывают в необходимом характере лишь потому, что они не могут быть столь "долговечными" и "седовласыми", как законы естественных наук. Но такой взгляд обнаруживает игнорирование в законе того, что собственно и определяет его, игнорирование идеально-логической природы закона. Такой взгляд, ставящий логику в зависимость от времени, доказывает старое неумение разграничить ее от психологии8 . Взгляд этот в основе своей проникнут скептицизмом. Но этот скептицизм проистекает не из гносеологических оснований в этом случае он был бы законный, а из ошибки в исходном положении.



Эта ошибка состоит в том, что относительность бытия, его изменчивость переносят на знание (закон) и на этом основании отказывают социальному закону в присущей ему логической и необходимой значимости9 . Между тем правильное понимание природы логики должно привести к заключению, что закон утверждает только необходимый характер связи между явлениями, но отнюдь не временную необходимость самой этой связи, т.е. ее наличность. Если есть A, то необходимо есть и В. Вот что утверждает абстрактный закон. Но есть ли в действительности А этого вопроса он не касается10 .
Отсюда характерным признаком первого типа законов является суждение условной формы: если дано А, то явится и В. Характерным признаком второго типа служит суждение категорическое: А есть11 . Но почему, на каком основании А есть В на этот вопрос эмпирический закон ответа не дает. Отсюда станет понятно то определение эмпирического закона, которое дает Милль, впервые ясно развивший взгляд на различие абстрактных (основных) и эмпирических (производных) законов. Он говорит: "Эмпирический закон есть наблюденное единообразие, о котором предполагается, что оно разложимо на простейшие законы, но которое еще не разложено на них12 .
Мы не имеем возможности подробно останавливаться на характеристике и выяснении познавательного значения той и другой категорий законов. Однако позволим себе сделать несколько дополнительных замечаний. Прежде всего укажем, что указанное деле-
[86]
ние не может быть приложено к наукам, которые не имеют дела с опытом, например к математике, потому что здесь идет речь исключительно об идеальном, а не опытно-точных законах13 . Таким образом, установленное выше деление законов имеет приложение исключительно к знанию фактического характера. К проблемам обществоведения оно, конечно, приложимо.
Отличительной чертой законов абстрактных и эмпирических, далее, служит различие в степени их точности. В идеале абстрактные законы абсолютно точны. Но, как всякий идеал, абсолютная точность не есть факт. Строго говоря, все наше фактическое знание лишь вероятно14 . Но вероятность абстрактных законов неизмеримо выше, чем вероятность эмпирических законов.

Высота вероятности первых в каждое данное время соответствует вполне наличной системе наших знаний. Пробным логическим критерием абстрактных законов служит то, что при наличной системе знаний они кажутся нам достоверностью.


Чем же объясняются необходимый характер связи и высшая точность абстрактных законов? Большинство мыслителей объясняют ее тем, что абстрактные законы выражают собой причинную и, следовательно, необходимую связь между явлениями. Разложить комплекс явлений на составляющие их элементы и установить между этими элементами причинную связь для них и значит открыть абстрактный закон.

Поскольку же мы устанавливаем связь между целыми комплексами, мы не можем говорить о причинной связи и достигаем лишь эмпирических законов. Итак, большинство отождествляют абстрактный закон с причинной связью. Риккерт также принадлежит к этой группе.

Но он провел свой анализ дальше. Риккерт различает историческую, индивидуальную, а следовательно, не подводимую под закон и естественно-научную, всегда выражающую каузальный закон, причинную связь15 . От той и другой он отличает высшее понятие, понятие принципа причинности. Отсюда вытекает, что причинность не всегда предполагает закон природы, наоборот, закон природы немыслим вне причинности. Таким образом, хотя Риккерт и обосновывает закон природы на понятии причинности, но не отождествляет их вполне.

Только принцип причинности, рассматриваемый под естественно-научным аспектом, встает перед нами как закон природы.
Понятие причинной связи не отождествляют с законом также Спенсер, Ксенополь и Эйленбург. Особенно подчеркивает это Ксенополь. "Закон, говорит он, излагает, как возникает явление, а
[87]
причина объясняет, почему оно возникает именно так" 16 . Ксенополь признает только точные законы. И мы видим, что, хотя он и не отождествляет причинную связь с законом, но обоснование закона, его необходимость ищет все-таки в причинной связи. Эйленбург разделяет понятие причинной связи и закона только потому, что находит туманным понятие причинности и заменяет его понятием функциональной связи. Закон для него и есть выражение функциональной связи явлений17 . Так же рассуждал бы и Мах.

В существе дела это мало меняет картину. Понятие функциональной связи не есть отрицание причинности, а просто попытка освободиться от того метафизического оттенка, который связан с представлением о причинах, и особенно о конечных причинах.



Содержание раздела