В развитой корпорации эта грань исчезает.


Этот процесс замещения рабочей силы капиталом совершался, как отмечалось выше, в быстром темпе. С 1947 по 1965 г., то есть за 18 лет, число служащих лиц свободных профессий, управленческого и конторского персонала и работников сбыта и торговли увеличилось в США на 9,6 млн человек. За те же годы число рабочих (не считая лиц, занятых в сельском хозяйстве и добывающей промышленности) сократилось на 4 млн человек.
1 Здесь перед нами еще один пример того, как индустриальная система склоняет общественное мнение на свою сторону. Немало профсоюзов молчаливо придерживалось в свое время убеждения, что технические новшества представляют собой орудие, направленное против их интересов, и что с ними поэтому следует бороться. Эту позицию постоянно порицали как ложную и реакционную, как нечто такое, чего не могут разделять цивилизованные люди, подобно тому как предосудительно защищать педерастию, самобичевание и отказ от употребления мыла.

Все, дескать, здравомыслящие люди должны одобрительно относиться к внедрению машин и пользоваться общими плодами прогресса. Однако в действительности инстинкт профсоюзов был верен. И с точки зрения тех, кого это непосредственно касалось, тактика сопротивления техническим новшествам тоже, пожалуй, была правильной.

С течением времени, естественно, сопротивлявшиеся внедрению техники профсоюзы терпели поражение в результате сдвигов, происходивших в конкурирующих отраслях. Так, шахтеры были побеждены в результате внедрения нефти, а железнодорожные братства вследствие распространения легковых автомобилей, грузовиков и самолетов.
381
В 1965 г. число служащих превышало число рабочих почти на 8 млн 44,5 млн против 36,7 млн. В течение этого периода число лиц свободных профессий и инженерно-технических работников, то есть работников той категории, которая наиболее характерна для техноструктуры, примерно удвоилось1. Никакая другая группа не увеличивалась столь быстро. В отраслях, особенно типичных для индустриальной системы, эти сдвиги выражены гораздо более ярко.

В обрабатывающей промышленности доля служащих в общем числе наемных работников возросла с 1947 по 1965 г. с 16,4 до 25,6%; в черной и цветной металлургии с 12,9 до 18,3%; в металлообрабатывающих отраслях с 16,5 до 22,6%; в производстве транспортных средств (автомобильной и авиационной промышленности) с 18,5 до 28,7%; в электротехнической промышленности с 21,7 до 31,5%2.
Служащие в Соединенных Штатах редко обнаруживали склонность к объединению в профессиональные союзы, и можно почти с уверенностью утверждать, что с ростом техноструктуры они еще менее склонны к этому. В предпринимательской корпорации хозяева, то есть люди, чье положение зависит от собственности или от умения извлекать прибыль для собственников, отделены
1 «Manpower Report of the President and a Report on Manpower Requirements, Resources, Utilization and Training», United States Department of Labor, March 1966, p. 165.
2 Там же, стр. 201. Имеются веские основания полагать, что эта тенденция будет действовать и впредь.

Согласно примерным расчетам Национальной комиссии по вопросам техники, автоматизации и экономического прогресса, доля служащих, включая лиц свободных профессий и инженерно-технических работников, в совокупной рабочей силе составит в 1975 г. 48%.
382
четкой гранью от клерков, бухгалтеров, табельщиков, секретарей, агентов по сбыту и всех прочих, которые являются чисто наемными работниками. В развитой корпорации эта грань исчезает. Право принятия решений здесь отделено от права собственности; оно все более переходит к служащим.

Различия между теми, кто принимает решения, и теми, кто их выполняет, различия между нанимателем и наемным работником затушевываются наличием инженеров и техников, научных работников, специалистов по вопросам сбыта, программистов, модельеров, художников и других специалистов, выступающих в обеих ролях. Между центром техноструктуры и ее периферией, представленной теми служащими, которые выполняют более простые работы, пролегает, таким образом, непрерывный ряд точек. В какой-то точке возможность или вероятность продвижения к центру становится практически ничтожной.



Но определить эту точку уже невозможно.
В результате служащие солидаризуются с целями техноструктуры, от которой они не отделены четкой гранью. Обследование работников этой категории, проведенное в 1957 г., показало, что три четверти из них считают себя более тесно связанными с администрацией, чем с производственными рабочими1. Вот почему они так и не вступили в профсоюз.

В отношении их «прямая борьба, характерная для прежних времен... уступила место уговорам, давлению и махинациям [и служебным интригам]»2.
1 A. A. Blum, Prospects for Organisation of White Collar Workers, United States Department of Labor, Monthly Labor Review, Vol 87, № 2, February 1964
2 Clark Kerr, John T. Dunlop, Frederik Harbison and Charles A Myers, Industrialism and Industrial Man, Cambridge, 1960, p. 292
383
4 Зависимость отдельного работника от профсоюза уменьшается, наконец, как вследствие высокой занятости, обусловленной регулированием совокупного спроса, так и вследствие сравнительного изобилия. Здесь мы снова обнаруживаем взаимосвязанный характер происшедших изменений. Если безработица носит постоянный характер, а заработки почти равны физическому минимуму, необходимому для дальнейшего существования, то люди держатся за свою работу под угрозой подвергнуться физическим страданиям.

В таких условиях профсоюз значительно увеличивает свободу рабочего. Правда, рабочий не может оставить работу в индивидуальном порядке, но он знает, что, если обстановка станет невыносимой, он сможет бросить работу вместе со всеми другими. Общую нужду легче переносить, чем личную нужду.



К тому же бывает, что у профсоюза имеются средства для выплаты стачечных пособий или дешевая столовая, что пусть немного, но все же смягчает лишения, связанные с забастовкой.
Высокая занятость и высокие заработки ослабляют чувство прикованности к выполняемой работе и тем самым как бы замещают профсоюз. При высокой занятости имеется возможность найти другую работу. Рабочий, следовательно, может чувствовать себя уверенно. Не профсоюз, а высокая занятость вот что освобождает его от рабской зависимости от работы, которую он в данное время имеет.

В Соединенных Штатах, так же как и в Англии, Канаде и некоторых других странах, система регулирования совокупного спроса в целях обеспечения высокой занятости была в значительной мере навязана профсоюзами. Она представляла собой ту форму приспособления государства к нуждам индустриальной
384
системы, к которой рабочее движение больше всего стремилось. И вместе с тем она оказалась лучшим средством для уменьшения значения профсоюзов1.
Высокие заработки тоже уменьшают страх перед возможными физическими лишениями. Тем самым они внушают рабочему чувство свободы, которое ему когда-то внушал профсоюз, и, следовательно, тоже ослабляют его зависимость от профсоюза. Однако в индустриальной системе связь между заработком и необходимостью (и готовностью) трудиться носит сложный характер и зачастую неверно толкуется.

Необходимо сделать здесь отступление, чтобы выяснить эту связь.
1 Значение безработицы как орудия жесткого контроля предпринимателей над рабочей силой настойчиво подчеркивалось Марксом. «Промышленная резервная армия, или относительное перенаселение, в периоды застоя и среднего оживления оказывает давление на активную рабочую армию и сдерживает ее требования в период перепроизводства и пароксизмов. Следовательно, относительное перенаселение есть тот фон, на котором движется закон спроса и предложения труда. Оно втискивает действие этого закона в границы, абсолютно согласные с жаждой эксплуатации и стремлением к господству, свойственными капиталу» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч , т 23, стр.

653). Маркс также настойчиво подчеркивал невыносимые (с точки зрения капиталиста) последствия полной занятости. Надо думать, что политику полной занятости, если бы она успешно проводилась в течение долгого времени, Маркс рассматривал бы как нечто такое, что имеет решающее значение для его учения о классовой борьбе и законах капиталистического накопления.

Последователи Маркса не склонны были придавать такое значение политике обеспечения полной занятости Кейнсианские экономические идеи отвергались ими как несерьезная попытка укрепления капитализма, не влекущая за собой коренного изменения положения рабочего.
385
5 Можно почти с полной уверенностью утверждать, что, как это обнаруживается в первобытном обществе, человек по своей природе склонен трудиться лишь столько, сколько это необходимо для обеспечения известного уровня потребления. После этого человек отдыхает, занимается спортом, охотой, принимает участие в светских или религиозных обрядах или уделяет время другим формам развлечений и духовного совершенствования. Эта склонность первобытного человека довольствоваться малым приводила и до сих пор приводит в отчаяние тех, кто считает себя носителями цивилизации. То, что именуется экономическим развитием, сводится в немалой степени к изобретению способов преодоления склонности людей ограничивать свои цели, касающиеся заработка, а тем самым и свои усилия.

Особо полезными в этом отношении долго считались товары, которые содержат наркотики и возбуждают все усиливающуюся потребность в них; этим объясняется большое значение, которое на ранних стадиях современной цивилизации придавалось табаку, алкоголю, кокаину и опиуму, значение, которое они полностью не утратили в наше время. Однако более законными считаются ныне такие товары, которые своей новизной взывают к тщеславию, стремлению превзойти или не уступать другим в отношении нарядов и украшений. Если потребность в пище и жилище особенно в местностях с мягким климатом довольно легко удовлетворить, то действие импульсов, порождаемых соперничеством в нарядах и украшениях или хвастовством, не кончается за какой-то четкой гранью. До последнего времени фермеры и вербовщики рабочей силы в Калифорнии побуждали своих рабочих-филиппинцев тратить значительные деньги на



Содержание раздела