МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ПЕРЕД ЛИЦОМ ГЛОБАЛЬНЫХ УГРОЗ


Поскольку при капитализмефинансовая деятельность естественным образом мигрирует в те места, где меньше всего регулирования и где ниже всего социальные расходы, национальные правительства конкурируют теперь друг с другом за экономическую деятельность, что весьма напоминает американские штаты, конкурирующие между собой, убеждая фирмы расположить свой бизнес в их штате. Если в глобальной экономике некоторая страна сохраняет высокие налоги и расходы, как, например, Швеция, то бизнес попросту перемещается в общества с низкими налогами и расходами, например, страны Восточной Азии, чтобы избежать налогов. Швеция же остается без налоговых поступлений, необходимых для финансирования желательного для ее избирателей уровня обслуживания.
Правительственные расходы на программы, выгодные для бизнеса, такие, как финансирование образования или инфраструктуры, все еще можно защищать, поскольку фирмы получают от них льготы, которые могут превосходить связанные с ними затраты. Но потребительские льготы, поступающие прямо к гражданам, становится все труднее финансировать, облагая налогами бизнес. Размещая свои предприятия в Америке, «Мерседес» и БМВ снижают свои платежи для финансирования германской государственной системы пенсионного обслуживания.
Европейское сообщество пытается теперь гармонизировать свои правила регулирования, налоги и социальные расходы, чтобы фирмы не принимали свои решения о расположении предприятий внутри Европейского сообщества в зависимости от регулирования или налогов. Но гармонизация налогов несет с собой неявную гармонизацию уровней расходов, поскольку общее налогообложение должно быть в принципе сходно. Постановления Маастрихтского договора о создании общей валюты усиливают это давление, требуя единообразия государственных бюджетов и долговой политики.

В конечном счете национальные правительства должны в значительной степени потерять свою власть.
В глобальном рынке все давления направлены в сторону гармонизации вниз — наподобие того, как американские штаты конкурируют, побуждая фирмы размещать предприятия подих юрисдикцией посредством специальных налоговых льгот. Государства с правовым режимом, поощряющим низкие налоги, и слабым регулированием не испытывают давления в сторону изменений; напротив, государства с сильным регулированием и высокими налогами находятся под значительным давлением, заставляющим их меняться.
Мировое регулирование не готово еще заменить национальное регулирование. Нет согласия в том, кто должен регулировать, что должно регулироваться и каким образом должно производиться регулирование. О чем бы ни были соглашения, они имели бы мало смысла, потому что у когонибудь всегда могло бы возникнуть побуждение не принять этих согласованных способов регулирования. Если этот ктонибудь не согласен, то соответствующий вид экономической деятельности просто переместится в его юрисдикцию и увеличит его экономический успех.

Можно на теоретическом уровне признавать, что определенное регулирование помогло бы мировой экономике, но не принимать или не применять ее в своей юрисдикции, повышая тем самым доходы собственных граждан.
В наши дни многие будут утверждать, что международное давление в сторону ослабления регулирования и снижения налогов — это хорошее давление, а не плохое. Но не мешает помнить, что нынешняя система регулирования бизнеса большей частью возникла из двух явлений реального мира — эпохи «бароновразбойников» второй половины девятнадцатого века и финансовых крахов эпохи «великой депрессии» 20х и 30х гг. Те, кто жил в те времена, видели нечто, что нужно было регулировать.

Без регулирования мы тоже можем, пожалуй, увидеть нечто, что нужно регулировать.
Но эпоха национального экономического регулирования кончается, а эпоха глобального экономического регулирования еще не пришла. По крайней мере в течение какогото времени капитализм подвергнется испытанию в условиях намного меньшего государственного регулирования.


МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ПЕРЕД ЛИЦОМ ГЛОБАЛЬНЫХ УГРОЗ

С прибавлением к капитализму второго мира и после того, как значительная часть третьего мира решила участвовать в глобальной капиталистической игре, глобальная экономика стала и больше, и реальнее, чем когдалибо раньше, но для руководства этой экономикой нет никакой системы правил. Существующая система торговли — система ГАТТ — БреттонВудс — была спроектирована для однополярного мира, какой был сразу же после Второй мировой войны, а не для нынешнего многополярного мира. Она должна быть пересмотрена в свете новых многополярных реальностей, включая региональные торговые


Сердцевину системы ГАТТ — БреттонВудс составляет принцип так называемой НБН — наиболее благоприятствуемой нации. НБН означает, что каждая страна должна предоставить всем без исключения странам наилучшие условия, какие она предоставляет своему наиболее благоприятствуемому торговому партнеру своей НБН. Но этого как раз никто не хочет делать. Германия не предоставляет Соединенным Штатам тех же условий, какие она предоставляет Франции.

Франция входит в европейский Общий рынок, а Соединенные Штаты не входят. Соединенные Штаты не предоставляют Бразилии тех же условий, какие они предоставляют Мексике. Мексика входит в НАФТА, а Бразилия не входит.

Клуб еще существует, но у клуба нет больше установленных принципов, говорящих ему, что надо делать.
С точки зрения легализма можно утверждать, что первоначальные правила ГАТТ, вероятно, допускают европейский Общий рынок, но не НАФТА. В этом договоре есть статья, разрешающая таможенные союзы, если конечной целью этих таможенных союзов является политическая интеграция. В этой перспективе европейский Общий рынок выглядит легальным, поскольку по крайней мере некоторые из его участников говорят о создании единой страны и они подписали договор о создании единой валюты. Но НАФТА ни в каком смысле не является легальной. Это просто зона свободной торговли, без какихлибо, даже самых туманных, планов эвентуального политического объединения.

Но даже если европейский Общий рынок легален с точки зрения этих правил, то он разрушает эти правила, поскольку сам он является столь большим исключением из НБН.
Система ГАТТ — БреттонВудс также и в экономическом смысле подошла к концу. Почти десять лет ушло на переговоры последнего, уругвайского раунда, подписанного в Марракеше в 1994 г.; но если разобраться в том, о чем там договорились, то подписанный документ по существу пуст. Коммюнике для печати говорят о снижении тарифов на промышленные товары почти на 40%, но за этой статистикой стоит уменьшение с 4,7 до 3%.

Различие между двумя столь малыми числами не составляет разницы для мировой торговли (21). Всемирный банк,МВФ и ГАТТ предсказывают, что соглашения, достигнутые в Женеве, поднимут мировой ВВП на 140 миллиардов долларов, то есть до 274 миллиардов долларов в 2002 г. (22). Это выглядит внушительно, пока не спрашивают, каков знаменатель. Мировой ВВП составляет около 30 000 миллиардов долларов. Даже максимальный прирост в 274 миллиарда, разложенный на девять лет, означает возрастание мирового ВВП несколько меньше, чем на один процент.

Этот выигрыш столь мал, что помещается в пределах ошибки округления — никто никогда не узнает, действительно ли он был.


Приятно или даже важно, что правительства мира смогли поставить свои подписи на куске бумаги, но на этом куске бумаги ничего нет. Снижение тарифов и уменьшение квот (чем занимаются раунды торговых переговоров) попросту дошли до точки, когда прибыли начали убывать. Осталось уже немного квот и тарифов, которые можно сократить. Между тем есть масса реальных дел, ждущих решения.

Надо выработать новую систему торговых правил, регулирующих поведение региональных блоков.Что им дозволено делать друг с другом и что не дозволено? Но непонятно, каким образом эти правила могут быть написаны и приводиться в действие. Кто будет управлять системой в многополярном мире без доминирующего экономического фокуса? Кто будет гарантом денежного рынка — какой заимодавец остановит финансовую панику и бегство капиталов
и тем самым не допустит крушения системы? Кто создаст открытые, легко доступные рынки странам, желающим развиваться?
Если оставшийся третий мир или второй мир будет развиваться, используя рыночные стратегии, то оставшийся богатый мир должен будет расширить свой импорт. Но почему они вдруг захотят это делать? Франция — четвертая по величине экономика в мире, но в ее импорте из третьего мира первое место занимают бананы.

Она не покупает таких фабричных изделий третьего мира, как ткани. Япония также заперта для промышленных изделий третьего мира, как и для американских. Соединенные Штаты, имеющие теперь лишь 23% мирового ВВП, не могут больше быть экспортным рынком для всех желающих развиваться.

Если же нынешние бедные должны стать богатыми, торгуя друг с другом (то есть продавая свои продукты другим бедным), то они разбогатеют очень не скоро — если это им удастся вообще.
В развитом мире центральное место займет проблема защиты культуры. Американская печать нередко насмехается над усилиями французов защитить французскую культуру — исключением английских слов из французского языка, борьбой за ограничение импорта американских фильмов и телевизионных программ и попытками остановить распространение сети «Интернет» как электронного орудия английского языка. Можно выставить на смех что угодно.

Но единственная действительно смешная сторона французской аргументации состоит в том, что Франция — четвертая страна в мире по своему экономическому значению и обладает уникальной культурой, уходящей в глубь столетий, которой ни в каком серьезном смысле не угрожает культура англосаксонских средств массовой информации. Малые страны, желающие сохранить свое культурное наследие, могут быть в самом деле серьезно озабочены. Можно справедливо утверждать, что зашита собственной культуры есть вопрос жизни и смерти для человеческих обществ (23). Этот вопрос был драматически поставлен Жаком Делором, в то время возглавлявшим европейский Общий рынок: "Я хотел бы просто спросить моих американских друзей: «Имеем ли мы право существовать?

Имеем ли мы право сохранить наши традиции, наше наследие, наши языки?… Входит ли в защиту свободы усилие каждой страны использовать аудиовизуальную сферу, чтобы обеспечить защиту своей индивидуальности?» (24).



Содержание раздела