Это снижает реальную покупательную способность заработков.


В других странах правительства принимают болезненные меры, чтобы остановить падение стоимости своей валюты, так как они испытывают сильнейшее давление общественного мнения, заставляющее их действовать. Но в Соединенных Штатах нет такого давления.
В других странах падение валюты означает возможное банкротство частных компаний или общественных учреждений, займы которых выражены в иностранной валюте. Если мексиканское песо падает в стоимости на 50%, то следует удвоить заработки в песо для выплаты процентов и возмещения капитала — в противном случае фирма разорится. Неудивительно, что все, кому грозит банкротство, оказывают давление на правительство, чтобы оно защитило стоимость их валюты — защитило существование их инвестиций и их личного состояния.

В случае Америки, где займы выражены в долларах, при падении доллара потери несут не американские заемщики, а иностранные кредиторы, займы которых, выраженные в их собственной валюте, стоят теперь гораздо меньше; но они не голосуют в Америке.
В остальном мире падение стоимости валюты ускоряет инфляцию. Импортные цены растут, и поскольку импорт составляет большую долю потребления, индекс потребительских цен растет вместе с импортом. Это снижает реальную покупательную способность заработков.

Рабочие требуют повышения заработной платы в компенсацию выросших импортных Цен, но если они получают такую компенсацию, это лишь ускоряет рост инфляции. Реальные доходы должны снижаться, поскольку в странах с падающей стоимостью валюты (с растущими импортными ценами) уменьшается спрос на товары и услуги, произведенные в остальном мире. Иностранные граждане требуют принять меры, чтобы остановить падение их собственных валют, защитить реальную стоимость их покупательной способности и остановить инфляцию.
Но в Соединенных Штатах происходит нечто совсем иное. Поскольку иностранные фирмы при подъеме их валют не хотят отказываться от своих крупных американских продаж, они сохраняют неизменными свои долларовые цены. По существу они готовы согласиться со снижением прибылей, оцениваемых в их собственной валюте, в виде необходимой потери для сохранения своих американских продаж. Для японского производителя автомобилей потерять 1 000 долларов на продаже каждой машины при цене, более чем покрывающей предельные издержки, может быть намного лучше, чем потерять в Америке три миллиона продаж, с необходимостью начать весьма болезненную структурную перестройку.

Вследствие этого, если даже доллар падает, импортные цены растут сравнительно мало.
Хотя с 1984 до 1994 г. стоимость доллара в реальном торговом выражении упала на 33%, импортные цены выросли лишь на 11%. Поскольку Америка импортирует около 12% своего ВПП, импорт добавляет лишь 1,2% инфляции к 28 процентам инфляции, происшедшей за то же время (измеренной с помощью безусловного дефлятора цен для ВВП) (17). Если бы те же импортные покупки были сделаны в американской промышленности (где средний рост цен за десятилетие составил 31%), то эти продукты прибавили бы к общему темпу инфляции 3,7%, так что американский темп инфляции был бы на 2,5% выше, чем он был в действительности.

Следовательно, импорт не повышал, а снижал внутренние цены,несмотря на падение стоимости доллара.
Поскольку падение доллара не ускоряет темпа американской инфляции, люди, полагающие, что они проигрывают от ускорения инфляции, не заинтересованы лоббировать за сильный доллар. Они могут гораздо больше потерять от повышения ставок процента, необходимого для поддержки доллара, чем выиграть от усиления доллара. И, конечно, избиратели не будут абстрактно заинтересованы в мерах сбалансирования бюджета, требуемых программами строгой экономии других стран, — в повышении налогов и сокращении общественных услуг.
Поскольку защита доллара не может быть оправдана внутренней экономической необходимостью, американское правительство, которое за это возьмется, должно будет убедить американскую общественность, что дело идет о мировом лидерстве и что сохранение мирового лидерства оправдывает болезненные меры, снижающие американский уровень жизни. Некоторым лидерам придется прибегнуть к аргументу, что избыток импорта над экспортом, которым пользуется теперь американский потребитель, не стоит той цены, какую американцам в конечном счете придется уплатить. Потому что в конце концов накопившиеся долги придется уплатить за счет дешевой распродажи американского имущества (если угодно, капиталистического наследия Америки) и уменьшения влияния и лидерства в общественном и частном секторах мировой экономики.



Но эта аргументация будет весьма затруднительна с политической стороны, потому что американцы привыкли верить, что мировое лидерство является, так сказать, их «прирожденным правом», хотя они и не уверены, что они вообще хотят быть мировыми лидерами.


НОВАЯ МИРОВАЯ СИСТЕМА ТОРГОВЛИ

Торговая система ГАТТ — БреттонВудс была системой, где доминировали американцы и где все вращалось вокруг Америки. Но эта система должна была умереть своей естественной смертью. В самом деле, почти уже нет больше формальных тарифов и квот на промышленные товары, которые можно было бы снять (18). Систему можно было бы расширить, включив в нее сельскохозяйственную продукцию (убывающий сектор), но торговля услугами — растущий сектор во всем мире — не стеснена формальными тарифами и квотами.

Существуют ограничения, но они глубоко погружены в правовые системы, образ действий правительств и практику бизнеса, так что их нелегко свести к системным запрещениям, наподобие тех, которые вынуждают снижать тарифы.
Проблемы нынешнего дня — это такие виды торговли, как фильмы в Европе, интеллектуальная собственность в Китае, неизменные профициты торгового баланса Японии, и ни одну из них нельзя решить с помощью ГАТТ. Каждая из этих трех проблем потребовала двусторонних переговоров в году, непосредственно следовавшем после завершения уругвайского раунда переговоров, но это соглашение было подписано и ратифицировано именно по той причине, что уругвайский раунд не касался ни одного из более широких вопросов. Важнее всего то обстоятельство, что ГАТТ не касался вопроса о построении новой системы правил для управления мировой торговлей — в нынешнем многополярном мире региональных торговых блоков.
Любая новая система торговли, по самой природе тех реальностей, которыми она должна заняться, неизбежно уменьшит роль США в мировой экономике, поскольку многие господствующие позиции Америки, такие, как значительное сосредоточение права голоса в организациях вроде Всемирного банка или МВФ, были предоставлены ей после Второй мировой войны, когда она обладала гораздо большей долей мирового ВВП, чем сейчас. В любой новой системе Соединенные Штаты будут иметь меньше права голоса и меньше влияния. Как только откроются переговоры о новой системе торговли и американской публике станет ясно, насколько Америка потеряет свое былое могущество и нынешнюю лидирующую роль, вряд ли эта публика поддержит какие бы то ни было новые соглашения.

Ослабление относительной силы, которое отразят эти новые соглашения, в действительности уже произошло, но такие соглашения, в некотором смысле, выставили бы относительное ослабление Америки в неоновом свете.
Однополярный мир, лежащий в основе старой системы, уже исчез, и возник некоторый многополярный мир. Чтобы составить правила для этой новой многополярной экономики, была создана бумажная организация под названием «Всемирная торговая организация» (ВТО), но по самой своей природе ВТО (организация, где каждая страна имеет один голос) неспособна написать новые правила, нужные многополярномумиру. В Действительности не может быть мировой торговой системы, которой Соединенные Штаты могли бы распоряжаться, даже если бы они этого захотели.

В отличие от периода БреттонВудс (1944) они не могут заставить всех прийти к столу, посадить их, поощрить их к послушанию и вынудить принять составленную американцами торговую систему, подходящую к нынешней действительности.


Эту проблему иллюстрирует мексиканский финансовый кризис конца 1994 — начала 1995 г. Поскольку Мексика — сосед Америки и ее партнер по НАФТА, президент Клинтон вынужден был составить план ее спасения, но не мог провести его через новый республиканский Конгресс США. Он составил тогда новый план, гораздо больше рассчитанный на деньги МВФ. Старые европейские союзники Америки отказались, однако, голосовать за этот план. И первое предложение, и окончательный план вызвали спекулятивные атаки на доллар. По существу, международное финансовое сообщество уверилось в том, что Соединенные Штаты неспособны спасти Мексику.

Король умер, но не было нового короля.


КОНЕЦ АМЕРИКАНСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМА?

Поскольку в Америке интернационализм выдавали за антикоммунизм, то конец коммунизма привел к росту настроения, которое можно было бы назвать новым американским изоляционизмом (19). Новый изоляционизм — это не внезапный драматический переход от образца 80х гг. к образцу 30х, а медленное отступление от международной ответственности, причем на каждом шагу этого отступления энергично отрицают, что происходит какоето отступление. Но хотя воздействие тектоники плит наземную поверхность незаметно в то время, когда оно происходит, — если присмотреться к американским реакциям на аналогичные события в последние годы, то видны драматические перемены.



Содержание раздела