На всякий случай давай зайдём молча.


Из всех потрепанных с облупившейся краской дверей мы выбрали и подошли к одной. Отличалась она тем, что была около трёх метров в высоту. На ней висела небольшая табличка, где довольно мелкими буквами было написано название клуба. - Слушай, - тихо сказал я, озираясь по сторонам и стараясь нагнать таинственности, - Это какой-то закрытый клуб. Вроде лондонского клуба молчунов. На всякий случай давай зайдём молча.
- Хватит. - Простонала она. - Я действительно уже боюсь.
Пришлось довольно сильно дёрнуть дверную ручку, прежде чем дверь открылась. Пройдя через три массивных двери и два колодцеобразных тамбура, мы, наконец, оказались на пороге клуба.
- Ой, - вырвалось у Алёны.
- Да уж, - подтвердил я.
На первый взгляд это было заведение, что называется, на любителя. Больше всего это напоминало жилище, причём не простое, а скорее пристанище африканского колдуна или какого-то шамана. Я даже подумал, что нужно снимать обувь.

Посмотрев на ноги посетителей, увидел, что это излишне. Как я в последствии понял, работники клуба действительно старались создать у посетителей ощущение специфического домашнего уюта и спокойствия. Первый этаж был стилизован под старинную библиотеку, с элементами этнической символики и загадочными предметами. На стенах висели огромные и пугающие деревянные маски, а в воздухе пахло какими-то индийскими маслами. Не смотря на юбилей клуба, людей было не больше пятидесяти человек, распределившихся на две условные группы.

Первая сидела в этой библиотеке, которая на самом деле представляла собой бар. Другая пребывала в релаксе на втором этаже, где под звуки электронной музыки, смотрела на огромном экране красивый жёлто-зелёный фильм о лесной жизни буддистских монахов.
Все ожидали приезда, какой-то музыкальной группы, которая вскоре и появилась. Выступление этих музыкантов должно было состояться на втором этаже, куда и затащила меня Алёна. Мы ждали, расположившись, полулёжа непонятно на чём. Появились ожидаемые музыканты.

И тут я понял, что знаю эту группу, и мне их музыка не нравится, а, кроме того, я чувствовал волчий голод. Я предложил Алёне спуститься в бар, но, увидев её горящие глаза перед готовящимся выступлением, понял, что наши музыкальные вкусы расходятся. Тогда, воспользовавшись домашней атмосферой клуба, предложил временно разойтись по этажам.

Я в бар, она на концерт. Алёна не возражала.
Сидя за столиком в практически пустом баре, я невольно слышал разговор двух человек, сидящих рядом. Вначале их разговор не привлёк моего особого внимания, тем более что мне было о чём подумать в связи с моим новым волнующим знакомством. Но потом я понял, что они говорят о снах, и воспоминание о моём сегодняшнем сне невольно заставило настроить внимание на их разговор. Тем более что это не сложно было сделать, так как эта женщина и парень были явно немного навеселе и говорили громче обычного. Их разговор о снах явно отличался от привычного.

Если обычно разговоры о снах ограничиваются пересказом какого-то сна с последующим риторическим вопросом к чему бы это? или приснится же такое, то тут я услышал нечто малопонятное для меня. Эти двое делились друг с другом каким-то своим опытом, связанным со снами. Причём женщина казалась человеком, который больше ориентируется в теме, и разговор скорее напоминал какое-то обучение, в котором парень был тем, кто больше слушает, чем говорит. Меня поразил их очень необычный и вместе с тем, очень практический подход к этой теме.

В разговоре часто возникали такие слова и понятия, как управление ходом сновидения, другая реальность, сновиденная практика, дневник сновидений. Я сразу почувствовал, что моё отношение к своему сегодняшнему сну явно сильно перекликается с темой их обсуждения. Они не называли свои сны иллюзией или бредом, а относились к ним так же, как к реальности, называя своё занятие сновидением, с ударением на первое и.
Мне кажется, я начал понимать специфику этого клуба. Тут присутствовала не только стилизация подо что-то, но он был реальным местом для встреч по интересам. Возможно, даже администрация толком не знает, центром какого своеобразного общения является их клуб.


У меня вдруг возникло странное волнение, как будто я почувствовал, что все события и встречи сегодняшнего дня были не случайны. И если ещё десять минут назад я и подумать не мог о том, чтобы подойти и поговорить с этими незнакомцами, то теперь я думал только об этом.
Я решительно встал и направился к их столику. Ничего, думал я, они явно люди общительные, да и потом я не собирался злоупотреблять их вниманием. Мне просто казалось, что они могут сказать мне что-то ценное. И после небольшого недоумения с их стороны, я всё же присоединился к их разговору.

Я не помню весь разговор и приведу лишь его ключевые моменты.
Мы познакомились, и я, конечно, извинился за вмешательство. В процессе общения я попросил их рассмотреть мой сон, пошутив, что с незнакомыми людьми всегда проще говорить о сокровенном.
- Понимаешь Владислав, - сказала женщина, назвавшаяся Ольгой, - твой сон действительно не был сном в привычном смысле этого слова. Как я думаю, он занимает промежуточное положение между обычным слабо запоминающимся сном и так называемым осознанным сном. Чтобы назваться осознанным, ему не хватает твоего сознательного участия, так сказать.

Ты находился в сюжете сна, но не управлял им.


- Осознанный сон? Я сегодня уже встречался с этим словосочетанием, причём впервые в жизни. И вот опять.

Так я не понял. Как можно управлять сюжетом сна? На то он и сон, чтобы его только смотреть и всё.
- Это долгий разговор. - Помедлив, и как-то нехотя ответила Ольга. - Вкратце скажу, что когда сон становится осознанным, то он перестаёт быть сном вообще. Так что ты прав. Это своего рода допущение, называть то состояние сном, пусть даже осознанным. Просто так исторически сложилось.

А теперь из-за этого возникает путаница.
После такого объяснения вопросов у меня стало куда как больше. Тема осознанных снов казалась мне уж слишком экстравагантной. Кроме того, я не получил ещё возможных объяснений, касающихся своего сна.
- Может быть, и мой сон не был сном в привычном смысле этого слова? - Спросил я.
- У людей вообще нет однозначного определения сна. - Отвечала Ольга. - Я склоняюсь к тому, что сны вообще, это не то, что об этом думают люди. Вопрос лишь в степени осознания. Условно эту степень осознания можно выразить в процентах от нуля до значений, превышающих сто процентов.

Твой сон при всей его яркости и запоминаемости, характеризуется нулевой осознанностью. И лишь когда осознанность во сне, а также способность управлять его сюжетом растёт, тогда и возникает ощущение, что это не сон, а какая-то другая реальность.
Вероятно, я в тот момент как-то странно улыбался, потому что, посмотрев на меня, они оба засмеялись.
- Ты тоже почувствовал, что увиденное тобой захватывающе и напоминает скорее какую-то другую реальность, похожую на рай или какую-то загробную жизнь, - продолжала она, - но понял ты это не в момент своего присутствия там, а уже проснувшись. То есть тогда, когда осознанность вернулась к тебе.
- То есть вы хотите сказать, что во снах человек может воспринимать себя так же, как и во время бодрствования? Но тогда он, находясь там, должен знать, что на самом деле он лежит на кровати и спит. - Сказал я. - Возможно ли такое?
- Именно так он себя и воспринимает, только спит не он, а тело. - Ответила Ольга.
Мне решительно нечего было добавить. Я лишь отметил некоторую заторможенность своих реакций. В моём компьютере явно намечался сбой.

Преодолев грядущее зависание, я понял, что качество полученной информации явно превышает мои ожидания.
- Но как же в отношении моего сна? - спросил я, желая перейти на более предсказуемую тему, хотя и ощущая некоторую свою туповатость.
- Я думала, что ответила на вопрос. - Ольга улыбнулась и добродушно хохотнула. - Ты сказал, что хотел бы снова попасть в обстановку и окружение этого сна. Именно поэтому я заговорила об осознанных снах. Именно практика осознанных сновидений может стать единственным способом побывать в любом месте и испытать совершенно любые ощущения.

Никаким иным из известных мне способов это осуществить невозможно.
- То есть вы хотите сказать, что я снова смогу попасть туда? - спросил я, внутренне замирая от таких возможностей.
- Я лишь сказала, что это возможно. Получится ли у тебя, совсем другой вопрос.
- Значит это вопрос способностей. - С сожалением в голосе сказал я. - И надо полагать эта способность сравнима лишь с редким даром.
- Сейчас трудно говорить о возможностях для тебя и о теоретических предпосылках в целом. - Скороговоркой сказала Ольга. - Можно лишь сказать, что эта возможность открыта для всех и не является даром свыше для избранных. Можно сказать, что это дар для всех. Несколько различаются лишь способы, направленные на попадание в те миры.

Я, например, придерживаюсь взглядов на эту тему, описанных Кастанедой. Если хочешь, то запомни фамилию. Своеобразное чтиво.

А вообще на сегодняшний момент практикующими наработана большая практическая база. Поэтому сейчас для успеха не обязательно поселяться на десяток лет в каком-нибудь ашраме.



Содержание раздела