(Полина вздохнула, слегка улыбнулась, покачала головой, открыла глаза.)
Терапевт: Ну что, вроде бы не хуже?
Полина: Не хуже, но было страшно очень. Казалось, что было очень мало. Под конец не хотелось выходить. Руки совсем не хотят выходить из этого состояния.
Я думала, почему кажется, что прошло так мало времени, минут пять, наверное.
Это, наверное, потому, что каждое слово, которое вы говорили, уже в прошлом. Я это слово отрезаю, и остается только пять минут.
Очень приятно было, когда открываются глаза. Я вспомнила восточную картинку человек сидит в позе лотоса и у него везде глаза.
И они у меня действительно открылись. Хорошо было ощущать себя водорослью. Ящерица была очень симпатичная, и все образовалось в одну картину.
Раньше я боялась ящериц.
Помню, в каком-то санатории на исходе лета ящерицы вылезали греться на мраморные ступени. Загорали рядом со мной, а мне было неприятно. А здесь мне приятно было увидеть этих ящериц.
Одновременно вверху парили птицы.
И очень хорошо было в огне. Когда вы говорили, что лишнее сгорает, я с этим соглашалась, а потом смотрю нет лишнего-то, просто обжиг происходит. Тут вы говорите, что закаляется.
Значит, думаю, все правильно можно закаляться. И еще понравилось быть золотой ящеркой. (Полина задумалась.) Фонтаном быть неплохо, не страшно. (Полина смотрит перед собой, вспоминает.) Больше не знаю, что сказать.
Помню только начало и конец, а середину нужно, чтобы вы меня спрашивали.
Терапевт: Мне бы хотелось прокомментировать образы транса.
Здесь прослеживается ряд образов с успокоением, с допусканием растворения в фоне все равно клиентка не может от этого удержаться. Если очень хочется заснуть, то надо заснуть, а не удерживать себя в состоянии бодрствования. Если очень хочется забыть о том, кто ты есть, то забудь об этом.
Когда ты от этого уходишь и уходишь далеко, ты все равно не теряешься. Полина же чувствует себя девочкой, которая боится потеряться, оказаться ничьей, бесконтрольной. Этот образ испуганной девочки убаюкивается и доласкивается, поэтому здесь особенно важен образ феи.
Будь всем, чем ты хочешь быть растением, капелькой в океане. Проблема состоит в том, чтобы отпустить пациентку гораздо дальше от колышка идентификации, дать ей ощущение, что она все равно не потеряется, вернется к нему через очень большой круг.
Потому что земля круглая, фея добрая... Это одна линия.
Вторая линия. Из этого бульона формируются кристаллики образа, вокруг которого возникает короткое, но интенсивное оформление того, кто я есть.
Эти две линии сменяют друг друга.
Теперь давайте рассмотрим конкретные образы. Образ водоросли.
Водоросль это такое минимальное тело, которое живет, с одной стороны, по законам материи структурированной, и, с другой стороны, по законам океана. Это что-то полурастворившееся.
Здесь и образ воды, в которой хорошо плавать, и фона, растворения, ухода от чего-то обязательного, от точности, от выбора.
Образ саламандры. Саламандра в средневековых бестиариях животное, способное жить в огне. Это крепость, упругость, четкость, яркость...
Одежда в очень пастельных, глубоко спрятанных тонах, на фоне которой есть яркие точки. Это образ покоя, фона, болотного цвета, на котором вдруг вспыхивают яркие огоньки.
Саламандра животное, которое быстро передвигается и может быть очень цепким. Саламандра еще и очень свободное животное, которое не имеет определенного направления при движении.
Она легко передвигается вверх, вниз, в стороны куда угодно. Почти как водоросль.
Но только не в воде, а в другой среде.
Интервенции и интеграции
Говоря о средствах и механизмах интегративной гипнотерапии, можно выделить взаимосвязанные пары: транс интервенции, расфокусировка интеграция. Интервенции являются таким же важным средством терапии, как и собственно транс. Это некая волшебная палочка в руках терапевта, с помощью которой можно менять значение вещей, переводить их на другой язык, менять их знаки или даже субстрат.
Я называю интервенциями такие действия, которые несут в себе одновременно ряд значений, что делает их энергетически насыщенными, действенными. Это значит, что любая интервенция у меня может как-то касаться проблемы и в то же время совершенно ее не касаться, соприкасаться с какими-то важными ассоциациями этого человека и одновременно говорить про другое, быть выраженной непривычным языком и одновременно читаться очень узнаваемо и просто.
И это все в пределах одной фразы, одного образа.
Многозначный образ это проявление многозначности жизни, многозначности чувств, ипостасей человека, многозначности решений, шагов, которые может сделать человек, и многозначности проводимой мной терапии. Образ это волшебная дверца в другой мир, мир возможных изменений. В наведении обычно используется много образов.
Избыточное количество образов-мотивов это такой их посев. Я сею отдельные возможные ходы, волшебные окна и двери, даю толчки к движению, которыми человек может потом воспользоваться: всеми вместе, как особой волшебной атмосферой, и по отдельности, выбирая ряд образов, которые усиливают друг друга внутри целого как фокусирующие линзы, или одной за другой как волшебные дверцы внутри туннеля, благодаря которым он может продвигаться в свою реальность во многих направлениях.
Поэтому такая избыточность этого света, этого волшебного фонаря, в котором человек находится такая сноподобная реальность, в которой, как во сне, может сочетаться несочетаемое и которая разрешает изменения, иные способы реагирования.
Для наведения бывает достаточно четырех образов-состояний, через которые я провожу человека как через разные персонажи сказки. Важно то, что человек не застывает в одном состоянии и продолжает движение по другим образам.
И эти образы могут казаться фрагментарными, случайными в своем сочетании, но они представляют собой довольно целостное образование. Такой коллаж мотивов, коллаж из образов-переходов в иное состояние как церковный витраж, собранный из отдельных кусочков стекла, через которые падает и преломляется свет. Эти разные “кусочки стекла” обладают разной степенью понятности, близости, разной окраской и волшебством, сноподобностью.
Какие-то образы из детства, какие-то образы мои, но раз они здесь возникли, то имеют отношение к данному случаю. Какие-то образы взяты из беседы с этим клиентом, какие-то интуитивно угадываются мной как его образы.
Важно, что такой набор стеклышек-образов и логика их сочетаний целостный узор стеклышек в детском калейдоскопе, церковном витраже, в сказочном зонтике, который Оле-Лукойе раскрывает над ребенком.
Такая многозначность интервенций, провокативных вопросов и образов наведения, позволяет интегрировать, соединять в одно целое некоторые разрозненные части клиента и создавать из них нечто иное. Интегрироваться могут самые разные части, слои, ипостаси клиента:
части личности, которые каждый раз выделяются в человеке и вступают друг с другом в диалог;
так называемое сознательное с так называемым бессознательным, явь со сном, разные их уровни, тоже вступают в интегративные отношения;
в происходящем танце подстройки и ведения интегрируются свободные ассоциации и спонтанность как терапевта, так и клиента, и раскрытие их ассоциативных полей тоже составляет некий процесс интеграции, благодаря которому всплывает больше свободных идей;
совмещается возможность быть в разных состояниях чувствования: в состоянии фиксации, в состоянии перебора чувств, в состоянии их сочетания или преобразования, тем самым расширяется диапазон чувствования.
Собственно, интегративными являются и способы воздействия. Здесь сочетаются явные и скрытые директивы, советы, намеки, метафоры.
Диапазон воздействий охватывает подсознательные и сознательные уровни. В результате происходит постоянная интеграция очень простого, построенного на мелких интервенциях, и достаточно сложного, возникающего из такого коллажа отдельных знаков и символов.
Характерно, что в данном подходе используются элементы иных направлений психотерапии: психодрамы, гештальт-терапии, семейной терапии. Их интеграция расширяет возможности воздействия.
В работе фокус внимания смещается то на детские переживания в семье, то на телесные чувства, то на свободные ассоциации или мечты и планы.
В океане скептицизма
Начало работы с Оксаной. Ее описание будет продолжено в этой и в следующей главах.
Терапевт: Что бы вам хотелось?
Оксана: У меня есть глубокие страхи...
Терапевт: Немножко расскажите о том, что вы называете глубокими страхами.
Оксана: Это несколько проблем. Проблема неудовлетворенности в целом. Собой, окружающими...
Мужчинами в особенности...
Терапевт: Это страх?
Оксана: Да, это страх, переданный генетически, я отследила его в нескольких поколениях женщин в нашей семье. Поскольку в этом вопросе я уже довольно хорошо разбираюсь, я могу это точно говорить. Затем страх перед водой.
Я никак не могу научиться плавать. Страх ездить в машине.
Я ловлю себя на том, что если возникает какая-нибудь ситуация, даже не аварийная, резкое торможение, например, у меня все внутри замирает... Страх при общении, в особенности с мужчинами... или неприязнь, но тем не менее это страх, потому что я не хочу работать с этим, я не хочу разбираться в этом.
Значит, что-то за этим стоит.