Вспомним определение естественного права, данное Кенэ. Как только мы поймем его смысл, нам станет ясно, что имели в виду историки, которые, указывая на теологический уклон в учении Кенэ, отрицали его аналитический характер или, не заходя так далеко, утверждали, что религиозные верования Кенэ влияли на его экономическую теорию. Это может быть до некоторой степени справедливо в том, что касается взглядов Кенэ на экономическую политику и его оценочных суждений. Но это несправедливо по отношению к его экономической теории. Дело, конечно, не в многочисленных заявлениях Кенэ о том, что он достоверно описывал факты. Мы сами можем проверить эти заявления и убедиться в их справедливости. У читателя есть возможность убедиться, что ни одно экономическое предположение Кенэ не основано на теологических предпосылках и их суть останется прежней, если мы отбросим все, что нам известно о его религиозных верованиях. Это на деле доказывает чисто аналитическую, или «научную», природу его экономических трудов и не оставляет места внеэмпирическим влияниям. Давайте кратко рассмотрим отличительные черты его теоретической схемы.
I. Любые рассуждения на экономические темы неизбежно подразумевают признание какого-либо «экономического принципа». Именно поэтому трудно сказать, когда и кто первым сформулировал такой принцип. Но если мы оцениваем ясность формулировки, то, я думаю, приоритет (по сравнению с итальянцами) принадлежит правилу поведения, сформулированному Кенэ: получать наибольшее наслаждение (jouissance) при наименьших затратах или тяготах труда. Значение этого правила, или принципа, рассматриваемого как вклад в формальную теорию, или, иначе говоря, в чистую логику экономической науки, заключается главным образом в выявлении факта, что фундаментальная проблема этой теории является проблемой максимизации. Значение гедонистского облачения, в котором Кенэ представил это правило, заключается в том, что, учитывая эпоху, оно обеспечивает ему видное место в истории утилитаристской социальной философии: он несомненно был одним из отцов-основателей утилитаризма, хотя его формулировка принципа наибольшего удовлетворения была весьма лаконичной.
Кроме того, он был наиболее значительным из отцов-основателей доктрины, которую впредь мы будем называть «доктриной максимизации при совершенной конкуренции» (см.: Marshall А. Principles. P. 531). Иными словами, он утверждал, что максимальное удовлетворение желаний всех членов общества вместе взятых будет достигнуто, если в условиях преобладающей совершенной конкуренции каждому будет позволено действовать свободно с целью удовлетворения своего собственного интереса. Эту доктрину на протяжении всего XIX в. безоговорочно или с некоторыми оговорками проповедовали большинство крупных несоциалистически настроенных теоретиков, включая многих противников утилитаристской философии. Серьезная, хотя сначала очень осторожная критика начинается с А. Маршалла. Тем более необходимо отметить, как слабы были ее основания с самого начала. Разумеется, упомянутая доктрина никогда не бывает строго справедливой при любых обстоятельствах. Однако в некоторых исторических условиях ее применение обосновано, если принять весьма жесткие допущения, однако не настолько жесткие, чтобы полностью лишить ее практического значения. Момент, к которому я хочу привлечь внимание читателя, заключается в том, что Кенэ не делал ни малейшей попытки доказать эту доктрину. Он не видел в этом необходимости, очевидно полагая, что если каждый индивид стремится к достижению максимального удовлетворения, то все индивиды, «разумеется», достигнут максимального удовлетворения.
