Как видите, русская сказка, то есть русская народная культура не только обыгрывает это сложное явление несоответствия образа вещи ее имени или непонимание образа происходящего действия, но еще и почему-то соотносит это непонимание или глупость с матерной бранью. Однажды мне придется рассказать об этом гораздо подробнее, но и сейчас необходимо сказать, что старики называли самую основу Разума Материк, прямо соотнося ее и с взаимодействиями с матерями — родной матушкой и матерью Сырой землей — и с матерной бранью. Брань — это не ругань, это война. Матерная брань — это война Разума с Дураком. Можно сказать, что это заклятия на изгнания из нас Глупости. Смех и Матерная брань — два обязательных спутника Разума. Два волка, бегущие у ног этого Бога, или два ворона, сидящие на его плечах. Но об этом в другой раз.
Итак, Образ вещи может быть очень сложным, требующим действительного обсуждения в деталях. Но это значит, что его творят во время обсуждения. Мы как бы договариваемся во время любого бытового общения о том, какими должны быть образы тех или иных вещей. На это уходит значительная часть нашей'' жизни. По сути, именно заключение этих договоров и есть образование или обретение культуры. Культура — это договоры о том, какие образы должны соответствовать именам. Именам вещей или. именам действий.
Когда мы договариваемся об Образе действия, мы действительно должны собрать воедино множество образов простейших взаимодействий или взаимоотношений, чтобы из них и с их помощью собрать Образ той вещи, о которой мечтали. Например, образ Рая, или своего Предприятия. И получается, что в основе всего искусства договариваться лежат простейшие образы — или образы вещей, как мы их создали во время самых ранних столкновений с этими вещами, или же образы взаимодействий с вещами. Назывались у мазыков такие образы Истотами. Истота если обратиться к Далю — это истина. Истотное — истинное. Самая основа Разума состоит из Истот, которые складываются в Образ мира. Именно он подсознательно считается нами истинным или Образом истинного мира. Все остальное ощущается ложью, а неспособность отличать ложное от истотного — глупостью. Отсюда и рождается у Тютчева:
Мысль изреченная есть ложь... Образ, обретший слово...
И тут пример из Ончукова нам очень полезен. Одна и та же вещь, имеющая одинаковый образ у представителей двух обществ или двух культур, может иметь разные имена. Следовательно, разные имена, то есть разные слова, могут вызывать у членов разных сообществ разные образы. И чем проще этот образ, чем чаще встречается в обыденной жизни соответствующая ему вещь, | см вернее один человек будет считать другого дураком, если тот не понимает имени этой вещи. Точнее, узнает под этим именем другой образ. Глупость — это неспособность понимать простейшие вещи! Но как неоднозначно все это с точки зрения прикладного психолога!
Но этим сложности не исчерпываются. Если некая вещь на )гой планете существует в своем определенном виде, то человеческое сознание может сделать с этой вещи образ предельной точности. А может и не сделать. Стоит вспомнить суфийскую притчу о трех мудрецах, в темноте исследующих слона. Для одного слон оказывается шлангом, для другого — столбом, а для третьего — веревкой. Значит, мы вполне можем налететь на то, что не понимаем друг друга или не можем работать вместе, если даже говорим об одном и том же.
