И это только в первый миг после вопроса я посчитал, что вопрос в точности такой же, как предыдущие, и от него можно отшутиться. Затем я вспомнил эту Декартовскую мысль, от нее потянулась цепочка к множеству других подобных «умностей»: Я знаю, что я ничего не знаю. Ничто человеческое мне не чуждо. Познай себя... Баранкин, будь человеком! Умница. Хороший мальчик... Ненавижу! Надо вести себя правильно... Горюшко ты мое луковое!.. Ай-яй-яй!.. Баю баюшки баю, не ложися на краю!.. — и все они были в прямом смысле чужими во мне, но именно они-то и были мной! И их было много, много, словно туча вокруг. А где же Я?!.
Я вдруг как-то сразу ослаб и начал лихорадочно перебирать мысль за мыслью, а Степаныч яростно кричал всякий раз: Мозоха! Жечь! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Мозоха! Жечь! В огонь!.. И так всю ночь напролет.
Потом меня охватило какое-то озарение, я начал что-то прозревать в окружающем меня мире и падать. Просто не держало тело.
Тогда он позволил мне поспать, а потом разбудил и пытал еще сутки. И у меня было озарений — одно за другим. Одно из них буквально вывернуло меня всего наизнанку и меня долго рвало, но я словно не замечал этой помехи и все выкидывал и выкидывал из себя собственные куски. Когда в рвоте появилась кровь, он заставил меня поспать еще и отправил на поезд.
Я ехал и сквозь окружающие вещи и людей прозревал то, что нами правит. Культуру, если хотите. Вот так я впервые встретился с этой Госпожой лицом к лицу…
Можем ли мы говорить, что Магия — это всего лишь часть культуры? Или же есть за Магией нечто, что уходит в эту дикую, природную среду, из которой все берется ?
Если подходить к этому вопросу строго последовательно, то можно сказать, что в нашем сознании нет ничего, кроме представлений, то есть образов. И если в нем есть представление, что какие-то основы магии являются природными или стихийными, то это все равно лишь представление, образ, а значит, часть культуры.
Что ж, будем исходить из того, что у нашего сознания есть дообразное, стихиальное состояние, которое и обеспечивает возможность накопления образов, а значит, и культуры, если не очень придираться к терминологии. А это означает, что вопрос о Магии становится вопросом о том, из чего состоит явление, которое описывается в этнологии и живет в нашем бытовом сознании под именем «Магия».
Обычно этнографы и антропологи описывают первобытную магию как набор обрядов и ритуалов. Бытовое же представление о магии связывается с мистикой «белых и черных магий», что является наследием довольно поздней и весьма надуманной европейской мистической традиции, но при этом тоже опирается на разнообразные ритуалы. Есть ли в Магии нечто помимо этого?
Есть. Сам Малиновский, рассказывая о современных ему воззрениях этнологов, говорит:
«В то время как наука основана на концепции естественных сил, магия зарождается из идеи некой мистической безличной силы, в которую верит большинство примитивных народов. Представление об этой силе, называемой у меланезийцев мана, у некоторых австралийских племен арангквилтха, у различных групп американских индейцев манату, варан, аренда и безымянной у других народов, тем не менее является почти универсальной идеей, встречающейся везде, где процветает магия. И для большинства примитивных народов и в целом для низших стадий дикости характерна вера в сверхъестественную безличную силу, движущую всеми теми силами, которые имеют какое-либо значение для дикаря, и являющуюся причиной всех действительно важных событий в сфере сакрального. Таким образом, мана, а не анимизм определяет "минимум религии". Это "до-анимистическая религия", и мана ее сущность как сущность магии, которая поэтому радикально отличается от науки.