Семантическая путаница


Однако, к счастью, спасение неминуемо и оно навсегда избавит человека от этого бедствия. По мнению других, капитализма можно было бы избежать, если бы люди были более нравственными и более умело выбирали экономическую политику. Все эти высказывания имеют одну общую черту: капитализм рассматривается как случайное явление, которое можно устранить, не изменив условия, определяющие мышление и деятельность цивилизованного человека. Поскольку игнорируются проблемы экономического расчета, то не осознаются и последствия отмены денежного расчета. Нет понимания того, что социалистические люди, которым для планирования своей деятельности не нужна арифметика, по своей ментальности и образу действий будут абсолютно отличны от наших современников.

Обсуждая социализм, мы не должны недооценивать эту умственную трансформацию, даже если обойдем молчанием бедственные последствия для материального благополучия людей.
Рыночная экономика это созданный человеком способ деятельности, основанный на разделении труда. Но это не подразумевает, что он представляет собой нечто случайное или искусственное и может быть заменен другим способом. Рыночная экономика является продуктом длительного эволюционного процесса.

Она представляет собой результат попыток человека наилучшим образом приспособить свои действия к данным обстоятельствам окружающей его среды, которые он не в силах изменить. Это стратегия, применяя которую, человек совершил триумфальное восхождение от дикости к вершинам цивилизации.

Ряд авторов говорит: капитализм был экономической системой, которая привела к замечательным достижениям последних 200 лет; но то, что было полезным в прошлом, может не быть таким же для нашего времени или в будущем. Подобные рассуждения открыто противоречат принципам экспериментального познания. Здесь нет необходимости опять поднимать вопрос о том, может ли наука о человеческой деятельности воспринять методы экспериментальных естественных наук.

Даже если мы могли бы ответить на этот вопрос утвердительно, было бы нелепо строить свою аргументацию так, как это делают эти экспериментаторы а rebours*. Экспериментаторы утверждают, что поскольку а было действительно в прошлом, оно будет действительно и в будущем.

Обычно экономистов обвиняют в приписываемом им пренебрежении историей. Утверждается, что экономисты считают рыночную экономику идеальной и вечной моделью общественного сотрудничества, что они сосредоточены на изучении условий рыночной экономики и игнорируют все остальное. Их, мол, не беспокоит то, что капитализм возник всего лишь 200 лет назад и даже сегодня он ограничен сравнительно небольшой площадью земной поверхности и охватывает меньшую часть народов. Существовали и существуют, говорят эти критики, другие цивилизации с другой ментальностью и другими принципами экономической жизни.

Капитализм, если смотреть sub specie aeternitatis**, является преходящим явлением, мимолетной фазой исторической эволюции, просто переходом от докапиталистической эпохи к посткапиталистическому будущему.

Вся эта критика необоснованна. Экономическая наука, разумеется, не отрасль истории или любой иной исторической науки. Она теория всей человеческой деятельности, общая наука о непреложных категориях деятельности и их действии во всех мыслимых обстоятельствах, в условиях которых существует человек. Историк или этнограф, игнорирующий в своей работе достижения экономической науки, получит плачевный результат.

На каждом этапе сбора якобы чистых фактов, их упорядочивания и в каждом из сделанных на их основе выводов он руководствуется путаными и искаженными обрывками поверхностных доктрин, склепанных халтурщиками задолго до появления экономической науки и давным-давно полностью развенчанных.

Анализ проблем рыночной экономики единственной модели экономической деятельности, где при планировании действий могут быть применены расчеты, делает возможным анализ любого мыслимого способа деятельности и любых экономических проблем, с которыми сталкиваются историки и этнографы. Все некапиталистические методы экономического управления могут быть исследованы только с помощью гипотетического предположения, для регистрации прошлой деятельности и планирования будущей в них также могут быть использованы количественные числительные. Вот почему изучение чистой рыночной экономики занимает центральное место в исследованиях экономистов.



Это не экономисты нуждаются в чувстве истории и игнорируют фактор эволюции, а их критики. Экономисты всегда отдавали себе отчет в том, что рыночная экономика является продуктом длительного исторического процесса, начавшегося тогда, когда из массы приматов выделился род людской. Поборники направления, по ошибке называемого историзмом, последовательно пытаются уничтожить результаты эволюционных изменений. По их мнению, все то, корни чего нельзя отыскать в отдаленном прошлом или различить в традициях нескольких примитивных полинезийских племен, является искусственным и даже нездоровым. Они считают тот факт, что какой-либо институт был неизвестен дикарям, доказательством его бесполезности и испорченности.

Маркс и Энгельс, а также прусские профессора исторической школы возликовали, когда узнали, что частная собственность всего лишь историческое явление. Для них это служило доказательством того, что их социалистические планы осуществимы[Самым удивительным результатом этого широко распространенного образа мышления является книга прусского профессора Бернарда Лаума (Laum B. Die geschlossene Wirtschaft. T??ь??bingen, 1933).

Лаум собрал обширную коллекцию цитат из этнографических работ, демонст- рирующих, что многие примитивные племена считали экономическую автаркию естественной, необходимой и нравственно оправданной. Из этого он заключает, что автаркия является естественной и наиболее целесообразной формой управления экономикой и что отстаиваемое им возвращение к автаркии является биологически необходимым процессом (S. 491).].

Творческий гений расходится во взглядах с окружающими. Как инициатор нового и неслыханного, он вступает в конфликт с их некритичным восприятием традиционных стандартов и ценностей. В его глазах установившаяся практика нормального гражданина среднего, или рядового человека просто тупость. Для него буржуа синоним слабоумия[Ги де Мопассан в Etude sur Gustave Flaubert (переиздано в Oeuvres compl??и??tes de Gustave Flaubert. Paris, 1885) проанализировал чувство омерзения, якобы испытываемое Флобером к буржуазии.

Флобер, пишет Мопассан, aimait le monde (p. 67); т.е. он хотел войти в круг парижского высшего света, состоявшего из аристократов, состоятельных буржуа и лучших художников, писателей, философов, ученых, государственных деятелей и антрепренеров (импрессарио). Он использовал термин буржуазный как синоним тупоумия и определял его следующим образом: Я называю буржуа всякого, кто обладает убогим мышлением (pence bassement). Таким образом, очевидно, что, применяя термин буржуазность, Флобер имел в виду не буржуазию как общественный класс, а род тупоумия, часто обнаруживаемый им в этом классе. Впрочем, он был полон презрения и к рядовому человеку (le bon peuple).



Однако, поскольку он чаще общался с gens du monde (светскими людьми), чем с рабочими, глупость первых раздражала его сильнее, чем последних (p. 59). Эти наблюдения Мопассана можно отнести не только к Флоберу, но и к антибуржуазным настроениям любого художника. Кстати, необходимо отметить, что с марксистской точки зрения Флобер является буржуазным писателем, а его романы идеологической надстройкой капиталистического, или буржуазного способа производства.].

Несостоявшиеся писатели находят удовольствие в подражании манерности гениев и, чтобы забыть и скрыть свою собственную беспомощность, перенимают эту терминологию. Эти представители богемы называют все, что им не нравится, буржуазным. А с тех пор, как Маркс сделал термин капиталистический эквивалентным термину буржуазный, они используют оба слова в качестве синонимов. Сегодня на любом языке слова капиталистический и буржуазный обозначают все низкое, постыдное и пользующееся дурной славой[Нацисты в качестве синонимов эпитетов капиталистический и буржуазный использовали определение еврейский.]. И наоборот, все, что считается положительным и достойным похвалы, люди называют социалистическим.

Обычно схема такова: человек произвольно называет то, что ему не нравится, капиталистическим, а затем на основе этого определения делает вывод, что вещь плоха.

На этом семантическая путаница не прекращается. Сисмонди, романтические поклонники средневековья, социалистические авторы, прусская историческая школа и американский институционализм учат, что капитализм является несправедливой системой эксплуатации, жертвующей жизненными интересами большинства народа в пользу небольшой группы спекулянтов. Ни один порядочный человек не может защищать эту безумную систему.

Экономисты, отстаивающие точку зрения, что капитализм выгоден не только небольшой группе, но и каждому члену общества, сикофанты буржуазии. Они или слишком бестолковы, чтобы осознать истину, или являются подкупленными апологетами эгоистических классовых интересов эксплуататоров.



Содержание раздела