Общества среднего класса


И в этом отношении ужасная летопись коммунистического мира убеждает нас, что наилучшим гарантом защиты окружающей среды является не социализм и не капитализм, а демократия. Демократическая политическая система как целое куда быстрее отреагировала на рост экологического сознания в шестидесятых -- семидесятых годах, чем это делали диктатуры. Без политической системы, которая позволяет местным общинам протестовать против размещения завода высокотоксичных химикатов в местах своего проживания, без свободы бдительным организациям следить за поведением компаний и предприятий, без национального политического руководства настолько чувствительного, чтобы оно проявило волю к выделению существенных средств на охрану среды, страна приходит к катастрофам, подобным чернобыльской, иди высыханию Аральского моря, или к детской смертности в Кракове, превышающей в четыре раза среднюю по всей Польше, или к тому, что в Западной Богемии выкидыши составляют 70%.206 Демократия обеспечивает участие народа, и в силу того-- обратную связь, а без нее государства всегда склоняются к решению вопросов в пользу больших предприятий, дающих существенный вклад в национальное богатство, а не в пользу долгосрочных интересов рассредоточенных групп частных граждан.
Второе направление доводов, объясняющих, почему экономическое развитие должно привести к демократии, относится к тенденции диктатур или однопартийных правлений со временем вырождаться; и вырождаться тем быстрее, чем более передовым технологическим обществом приходится управлять. Революционные режимы могут эффективно править в ранние годы с помощью харизматического авторитета, как назвал его Макс Вебер. Но когда уходят основатели режима, нет гарантии, что их преемники будут пользоваться сравнимым авторитетом или что они будут хоть минимально компетентны в управлении страной.

Долго существующие диктатуры могут порождать совершенно гротескные личные эксцессы вроде сорокатысячеваттной люстры бывшего правителя Румынии Николае Чаушеску, установленной тогда, когда государство объявило о регулярном отключении электричества ради экономии. Среди последователей основателей режима разгорается саморазрушительная борьба за власть, и тот, кто сумел подсидеть своих конкурентов, не обязательно сможет эффективно управлять страной. Альтернативой непрекращающейся борьбе за власть и случайному выбору диктатора является все более формализуемые и институционализуемые процедуры выбора новых лидеров и правила проверки. Если такие процедуры смены лидера существуют, то авторы плохой политики могут быть устранены от власти без свержения самой системы.207
Существует версия этого тезиса, применимая к переходу от авторитаризма правого толка к демократии. Демократия возникает в результате договора или компромисса между элитными группами – армией, технократами, промышленной буржуазией, – которые, устав от диктатуры и недовольные ею, препятствующие амбициям друг друга, договариваются о разделе власти как о приемлемом для всех исходе.208 Что в лево-тоталитарной, что в право-авторитарной версии этого аргумента демократия возникает не потому, что кто-то ее хочет, а как побочный продукт борьбы элит за власть.
Последний и наиболее мощный аргумент, связывающий экономическое развитие с либеральной демократией, таков: успешная индустриализация порождает общества среднего класса, а этот средний класс требует участия в политике и равенства прав. Несмотря на то что на ранних стадиях индустриализации часто возникает неравенство в распределении доходов, экономическое развитие имеет тенденцию в конечном счете распространять широкое равенство условий, поскольку порождает огромный спрос на массовую и образованную рабочую силу. Утверждается, что такое широкое равенство условий предрасполагает людей противостоять политической системе, которая не уважает этого равенства или не позволяет людям участвовать в политике на равных основаниях.
Общества среднего класса порождаются всеобщим образованием. Связь между образованием и либеральной демократией часто отмечалась и считается крайне важной.209 Индустриальному обществу требуется большое число весьма квалифицированных и образованных работников, менеджеров, техников и интеллигентов; следовательно, даже самое диктаторское государство не может избежать необходимости как массового образования, так и открытия доступа к высшему и специальному образованию, если это государство хочет быть экономически развитым. Такое общество не может существовать без большой и специализированной образовательной системы. В самом деле, в развитом мире социальный статус человека во многом определяется уровнем образования.210 Классовые различия, существующие сейчас, например, в Соединенных Штатах, связаны прежде всего с различием в образовании.



У человека с соответствующим образованием очень мало препятствий для движения вперед. Неравенство вкрадывается в систему как результат неравного доступа к образованию; недостаток образования -- наибольшее проклятие граждан второго сорта.
Влияние, оказываемое образованием на политические позиции, сложно, но есть причины думать, что образование по крайней мере создает условия для демократического общества. Самопровозглашенная цель современного образования -- "освобождение" людей от предрассудков и традиционных авторитетов. Считается, что образованные люди не повинуются авторитетам слепо, а учатся думать сами. Даже если этого не произойдет в массовом порядке, людей можно научить осознавать свои интересы яснее и в более долгосрочной перспективе.

В традиционном крестьянском обществе помещик (или, скажем, комиссар в обществе коммунистическом) может мобилизовать крестьян, чтобы поубивать соседей и отобрать у них землю. Они пойдут на это не ради своего интереса, а повинуясь власти. С другой стороны, урбанизированных специалистов развитой страны можно мобилизовать на массу всяких глупостей вроде жидкой диеты или марафонского бега, но они не пойдут добровольцами в частные армии или эскадроны смерти просто потому, что кто-то ж мундире им приказал.
Несколько варьируя этот довод, можно сказать, что научно-техническая элита, необходимая для управления современной индустриальной экономикой, в конце концов потребует большей политической либерализации, поскольку научные исследования могут вестись лишь в атмосфере свободы и открытого обмена мыслями. Мы раньше видели, как возникновение больших технократических элит в Советском Союзе и в Китае создало определенный базис для введения рынков и экономической либерализации, поскольку они больше соответствовали критериям экономической рациональности. Здесь этот довод расширяется на политическую сферу: преимущество в науке опирается не только на свободу научных исследований, но и на общество или политическую систему, открытую в целом свободе споров и участию людей в политике.211
Вот аргументы, которые говорят в пользу связи высокого уровня экономического развития с либеральной демократией. Существование такой эмпирической связи несомненно, но ни одна из приведенных теорий не в состоянии установить необходимую причинно-следственную связь.
Аргумент, который мы связали с Талкоттом Парсонсом, – о том, что либеральная демократия является системой, наиболее способной разрешать конфликты в сложном современном обществе к всеобщему удовлетворению, -- верен только до некоторой степени. Универсальность и формализм, характеризующие правление закона в либеральной демократии, действительно создают равное игровое поле, на котором люди могут конкурировать, создавать коалиции и в конечном счете принимать компромиссы. Но из этого не следует, что либеральная демократия есть политическая система, наилучшим образом из всех приспособленная для разрешения конфликтов как таковых.

Способность демократии разрешать конфликты мирным путем действительно выше, когда эти конфликты возникают между так называемыми "группами интересов", между которыми существует заранее созданный консенсус по более широким вопросам, относящимся к правилам игры; и конфликт при этом экономический по своей природе. Но бывают и различные неэкономические конфликты, относящиеся, например, к наследственному общественному положению или национальным вопросам, и эти конфликты демократии решают не слишком хорошо.
Успех американской демократии в решении конфликтов между интересами различных групп в неоднородном, и динамичном населении не означает, что демократия способна разрешать конфликты, возникающие в других обществах. Американский опыт уникален, поскольку американцы, по выражению Токвиля, "рождаются равными".212 Несмотря на различие происхождения, стран и рас, до которых американцы могут проследить свои корни, они, приезжая в Америку, в общем и целом оставляют это за порогом и ассимилируются в новое общество, лишенное резко очерченных общественных классов или давней этнической и национальной обособленности. Социальная и этническая структура Америки достаточно подвижна, чтобы не допустить возникновения жестко определенных общественных классов, значительных субнациональностей или языковых меньшинств.213 Американская демократия редко поэтому сталкивается с упорными конфликтами, свойственными другим, более старым обществам.



Содержание раздела