Люди стремятся к максимизации своего дохода


3 Предпосылка о том, что люди стремятся к максимизации своего дохода, то есть к тому, чтобы достичь наибольшей Денежной выгоды для себя, привлекательна отсутствием
178
сентиментальности. Именно такое поведение капиталисты постоянно стремились защитить, а социалисты неизменно осуждали, хотя и признавали, что оно соответствует человеческой природе. Было бы хорошо, если бы человек был так устроен, что желал бы трудиться для других.

Но человек таков, что от него едва ли можно этого ждать, и уж, конечно, не в условиях современной экономики.
В то же время все согласны, что современная крупная корпорация, как правило, находится под контролем ее управляющих. Революция управляющих в отличие от революции техноструктуры общепризнанна. Все согласны и в том, что до тех пор, пока доходы превышают определенный минимум, управляющим нечего бояться акционеров. Однако именно ради этих далеких, лишенных власти и безвестных акционеров управляющий стремится к максимизации прибыли.

Ради своего вознаграждения менеджеры так грубо действовать не будут: предполагается, что здравомыслящий управляющий будет проявлять сдержанность. Итак, ответственные руководители корпорации отказываются от личного вознаграждения, с тем чтобы увеличить его размеры для других. Если придерживаться общепринятой точки зрения на корпорацию, то уже на этой стадии анализа в предпосылке о максимизации прибыли обнаруживается существенное противоречие.
Но противоречие становится еще более очевидным, стоит только признать роль техноструктуры. Если исходить из того, что власть принадлежит немногим высшим администраторам, то можно себе представить, что их денежные интересы по крайней мере не противоречат интересам собственников. Чем больше прибыль, тем большее жалованье им может быть выплачено, тем больше доход на акции, которыми они владеют, тем лучше перспективы вознаграждения акциями (stock op-
179
tions), которые они выпускают сами для себя. Но даже эти предположения реализуются лишь в ограниченных условиях. Лишь в отношении немногих корпораций можно утверждать, что жалованье управляющих достигает максимума. Как недавно отмечал один вдумчивый исследователь, «...средний уровень жалованья управляющих даже в ведущих корпорациях не является чрезмерно высоким»1. Хотя астрономические суммы и не представляют исключения, они обычно достаются лишь самой верхушке.

В руках управляющих сосредоточено незначительное число акций, а часто они просто не имеют их2. Опционы акций, то есть право покупать акции, если они поднимаются в цене, по заранее обусловленным ценам, хотя и общеприняты, но распространены далеко не повсеместно и чаще рассматриваются как средство избежать уплаты налогов, чем как материальный стимул3. Таким образом, даже доводы в пользу максимизации
1 Wilbert E. Moore, The Conduct of the Corporation, New York, 1962, p. 13.
2 Как отмечалось в гл. VII, в 176 корпорациях, обследованных Р. А. Гордоном в 1939 г., средневзвешенная доля акций, находящихся во владении служащих и директоров, составляла 2,11%. Доля акций служащих была значительно ниже, и она была ниже у железнодорожных корпораций в сравнении с новыми промышленными.

Список Гордона включал некоторые фирмы, например Форда, которые все еще целиком контролировались владельцами. Как показывает исследование мисс Ньюкамер, за четверть века, прошедшую после опубликования работы Гордона, произошло дальнейшее значительное понижение доли акций управляющих.
3 «Это, безусловно, средство избежать уплаты налогов... поскольку прибыль от продажи акций облагается налогом с дохода на капитал по ставке 25%...». Wilbert E. Moore, The Conduct of the Corporation, New York, p. 13-14.
180
личного дохода со стороны высших руководителей корпораций не очень-то сильны.
Но по мере роста техноструктуры окончательно теряет силу и без того весьма шаткое утверждение, что небольшое число управляющих может максимизировать свой доход посредством максимизации дохода акционеров. Власть переходит к организации. Даже наличие небольших пакетов акций у высших руководителей более не является правилом. Оклады, как небольшие, так и высокие, зависят от размеров корпорации; они не меняются в зависимости от размера прибыли. Вместе с властью принимать решения приходит и возможность делать деньги, но предполагается, что хорошие служащие будут от нее воздерживаться.



Члены техноструктуры заранее осведомлены об изменениях в производстве, ассортименте, ценах, о предстоящих государственных заказах и, пользуясь модным выражением, видят горизонты технического прогресса. Эта информация может быть с выгодой использована. Если бы каждый пытался действовать в отдельности в сфере операций компании с акциями, в области снабжения и сбыта либо передавал за деньги другой фирме свои знания и опыт, корпорацию растащили бы на части. Однако благонамеренный служащий компании так поступать не станет; предельно эффективный моральный кодекс корпорации исключает такое поведение.

Более того, групповой процесс принятия решений ведет к тому, что почти все действия и даже мысли отдельных лиц становятся общим достоянием. Неудивительно, что в результате претворяется в жизнь моральный кодекс, а служащие ведут себя очень честно. Техно-структура не допускает секретности, на которой произрастают злоупотребления и должностные преступления.
Итак, техноструктура в силу необходимости исключает погоню за личной выгодой. Как следствие этого, то, что запрещено рядовому научному работнику, инженеру,
оформителю заказов или сбытовому агенту, также должно быть запрещено и старшим служащим. Нельзя заставить рядового работника сопротивляться искушению заработать на стороне, если ему известно, что руководители оставляют за собой прерогативу искать побочный заработок. Члены техноструктуры не получают те прибыли, которые они максимизируют. Они должны воздерживаться от погони за личной выгодой.

Следовательно, если придерживаться традиционной точки зрения на максимизацию прибыли, то они должны стремиться делать для других, а именно для акционеров, то, что им делать для себя запрещается. Именно на этих основаниях покоится теперь доктрина о максимизации прибыли в развитой корпорации. Утверждают, что стремление к прибыли, подобно половому влечению, имеет характер безусловного рефлекса. Одновременно утверждают, что этот рефлекс действует не в пользу первого лица, а в пользу третьего. Он отделяется от собственной персоны и проявляется в пользу безвестных, безымянных и лишенных власти людей, которые не имеют ни малейшего понятия о том, действительно ли их прибыли максимизируются.



Если продолжить аналогию с сексом, то стоит вообразить себе мужчину с натурой активной, любвеобильной и не склонной к воздержанию, который отказывается от обладания прелестными, доступными и даже обнаженными женщинами, с тем чтобы максимально увеличить возможности других мужчин, о существовании которых он знает лишь понаслышке. Таковы логические основания доктрины о максимизации в условиях, когда произошло полное отделение власти от вознаграждения.
4 В начальной стадии развития корпорации, особенно в 1930-х годах, выражали опасение, что люди, контролирующие фирму, сделают ее инструментом своего личного
182
обогащения. А это, как опасались, приведет к разрушению корпоративной формы предприятия в целом.
Предсказания выглядели обоснованными и мрачными. Когда рухнули громадные империи в сфере коммунального обслуживания «Инсуллс» и «Ассошиэйтед гэс энд электрик», стало очевидно, что материальные интересы индивидуальных акционеров грубо попирались во имя обогащения и удовлетворения честолюбия тех, кто стоял у власти. То же произошло и с другими крупными энергетическими, транспортными и промышленными компаниями, разорившимися в этот период.

Во всех этих компаниях вложения тех, кто находился у власти, были малы либо совершенно незначительны по сравнению с общей суммой активов: О.-П. и М.-Д. Ван Свирингены, эксцентричные кливлендские железнодорожные магнаты, контролировали железнодорожную систему с активами в 2 млрд долл. при посредстве своего вклада, не превышавшего 20 млн долл. Альберт X. Виггин из «Чейз нэйшнл бэнк» испытывал острую нехватку акций возглавляемого им банка в период биржевого краха 1929 г. В результате он сколотил небольшое состояние на падении курса акций, а впоследствии изобретательно аргументировал, что отсутствие собственных акций, свидетельствующее о скромном материальном положении, способствует повышению заинтересованности служащих в делах компании. После того как 12 марта 1932 г. в Париже Ивар Крюгер простился со своими друзьями по финансовому тресту и покончил с собой выстрелом из специально для этой цели купленного пистолета, стало известно, что он воспользовался контролем над многочисленными корпорациями в дюжине стран, для того чтобы лишить акционеров этих корпораций сотен миллионов долларов.

Это была максимизация личных доходов в подлинно массовом масштабе. Ученые сделали вывод, что руководители крупнейших корпораций в меру своих
183
сил будут стремиться соединять максимизацию прибыли с возвеличиванием своих персон. Обществу угрожает воровство беспрецедентных размеров. Профессор Гарвардского университета Уильям 3. Рипли, который в 20-е годы считался ведущим специалистом по корпорациям, предупреждал президента Кулиджа, что «махинации, подтасовка данных, взяточничество и надувательство»1 угрожают всей экономической системе.

Адольф А. Берли, преемник Рипли в качестве высшего авторитета в делах корпораций, пришел к выводу, что развитая корпорация лишает владельцев акций всяких реальных прав. Результат этого может быть двояким. Либо управляющие станут доверенными лицами, действующими в условиях тщательного надзора по поручению «бездеятельных и безответственных»2 владельцев, что отрицательно скажется на инициативности, либо же «они будут действовать в своих собственных интересах... и используют часть капитальных активов в своих целях»3. Это поведет к развитию «корпоративной олигархии и вероятности наступления эры корпоративного грабежа»4. Поскольку ни один из этих результатов не представляется желательным, проф.

Берли делает вывод, что государству следует установить контроль над управляющими5.



Содержание раздела