Люди, получившие солидное образование


5 Если рассматривать всю экономику с чисто практической точки зрения, то нельзя приписывать как якобы заложенное в самой природе вещей превосходство ни рынку, ни планированию. На некоторых участках рыночный механизм все еще выполняет свои полезные функции. В очень обширной сфере на этот механизм полагаться нельзя рынок должен уступить место более или менее сознательному планированию спроса и предложения.

Если бы индустриальная система отказалась от планирования в этой сфере, то результаты были бы неудовлетворительными, а возможно, и плачевными. Еще одним примером, доказывающим справедливость этого утверждения, может служить состояние дел в области охраны природных ресурсов, в области развития туризма и спорта, в лесном хозяйстве восточных районов США. Ошибка заключается в том, что в основу действий положены абстрактные рассуждения. На деле же не существует
512
доводов, которые говорили бы в пользу рынка как такового; если иметь в виду рост индустриальной системы, то можно, пожалуй, говорить об обратном. И полагаться на рынок там, где требуется планирование, значит навлекать на себя серьезные неприятности.
Глава XXXII. O TPУДE Не горюйте обо мне, друзья, Не плачьте обо мне никогда, Ибо отныне я буду отдыхать всегда И во веки веков.
Традиционная эпитафия на могиле английской поденщицы
1 Индустриальная система долгое время сулила всем причастным к ней одно весьма удивительное благо. Речь идет о возможности иметь со временем значительно больше досуга. Рабочая неделя и рабочий год будут резко сокращены.

Свободного времени станет гораздо больше. На протяжении последних 25 лет репутацию человека недюжинного ума, возвышающегося над серой массой, легче всего было заслужить рассуждениями о том, чем люди станут заполнять (когда наступит желанный день) то, что неизменно именовалось вновь обретенным досугом. Считалось, что этот вопрос заслуживает самого тщательного изучения.

Высказывались опасения насчет возможности неправильного использования свободного времени. С 1941 по 1965 г. средняя рабочая неделя в промышленности несколько увеличилась. Нормальная рабочая неделя сократилась, но это сокращение
514
было перекрыто возросшим спросом на сверхурочную работу, который с готовностью удовлетворялся1. В течение указанного периода недельные заработки, исчисленные с учетом повышения цен, почти удвоились. Приходится сделать вывод, что с увеличением своих доходов люди склонны работать больше и меньше стремятся к досугу.
Рассуждения о новой эре, когда резко возрастет свободное время, это всего лишь обычная тема обывательских разговоров. Пройдет не очень много времени, и ею уже нельзя будет пользоваться для того, чтобы внушить впечатление о даре социальной прозорливости. Индустриальная система развивается не в этом направлении.
Следует отметить, что на ранних стадиях развития индустриальной системы физический труд был очень скучен, однообразен и изнурителен. И к тому же он продолжался очень долго. Характерно, что суровые судебные приговоры непременно предусматривали тяжелые физические работы. Загробный мир представляли себе прежде всего как место вечного отдыха. В сталелитейной промышленности США люди работали по 12 часов в день и 84 часа в неделю, пока положение не было исправлено в результате просвещенного вмешательства Уоррена Гардинга2 и других.

Никаких праздников не было; в центрах сталелитейной промышленности все дни были одинаковы. При пересменках человек работал
1 В 1941 г. средняя рабочая неделя в обрабатывающей промышленности составляла 40,6 часа, а в 1965 г. 41,1 часа, и наблюдалась тенденция к дальнейшему увеличению. См.: «Economic Report of the President, 1966».
2 Уоррен Гардинг президент США с 1921 по 1923 г. Примеч. перев.
515
круглые сутки; в качестве компенсации ему через две недели предоставляли 24 часа свободного времени. Управление потребительскими запросами еще находилось в младенческом состоянии, и рабочий-сталелитейщик, не подвергавшийся тогда воздействию радио или телевидения и зачастую безграмотный, был в этом отношении недосягаем. Вот почему не меньшее значение, чем увеличению заработка, а может быть, и большее значение, придавали тому, чтобы увеличение заработка достигалось при меньшем количестве часов ненавистного труда. Люди работали для того, чтобы удовлетворять свои минимальные потребности, то есть чтобы поддерживать свое существование.



С той поры лишь немногие люди из нерабочей среды были склонны допустить, что систематическое уменьшение часов работы может и не быть главной целью рабочего человека.
За пределами индустриальной системы, например на хлопковых и овощных полях, труд все еще, возможно, тяжел и скучен. Но в пределах индустриальной системы (впрочем, всегда имеются исключения) труд едва ли тягостен, и он может быть приятным. К тому же рабочий ныне вовлечен в сферу влияния современного механизма управления спросом, действующего на полную мощность. Он тоже является объектом действия обратной последовательности, о которой говорилось выше. Если некогда сталелитейщик работал, чтобы поддержать свое существование, то ныне он работает для удовлетворения своих постоянно растущих потребностей.

Результат очевиден: выбирая между большим досугом и большей работой, человек, имеющий более приятную работу и растущие запросы, склонен до некоторой степени отдать предпочтение последнему варианту.
По мере того как люди, причастные к техноструктуре, продвигаются вверх по служебной лестнице, они все


516
чаще останавливают свой выбор на варианте «больше работы больше дохода». А некоторые из них гордятся своим беспредельным и азартным стремлением работать, хотя, как правило, они физически не в состоянии воспользоваться всеми плодами своего труда.
2 Из сказанного следует, что защищать представление, будто сокращение рабочего времени и увеличение досуга является естественной целью человека, причастного к индустриальной системе, значит неправильно понимать природу этой системы. Не существует достаточно убедительных доказательств того, что работа непременно должна быть менее приятна, чем безделье. Управлять пультом, регулирующим движение стальных заготовок через прокатный стан, может быть столь же приятно, как проводить время с видавшей виды рыбной торговкой. Бесполезно требовать увеличения досуга, пока индустриальная система способна внушать людям убеждение, что материальные блага важнее досуга. Люди станут отдавать предпочтение досугу только тогда, когда возможности использования досуга они сочтут более интересными, чем возможности, заложенные в работе, или тогда, когда они избавятся от влияния механизма управления их потребностями, или же, наконец, при сочетании обоих названных условий.

Досуг заманчив не сам по себе, а только при наличии этих предпосылок.
Имеются основания полагать, что обе эти цели развитие интересов, могущих служить привлекательной заменой труду, и способность в той или иной степени сопротивляться воздействию механизма управления спросом достижимы, если получить образование. Люди, получившие солидное образование, обычно не
517
испытывают недостатка в интересных формах и способах использования времени, свободного от работы. И они, по-видимому, несколько менее подвержены влиянию механизма управления спросом. В этом отношении характерно поведение педагогов и ученых. Академические круги, особенно высшая прослойка, демонстративно сопротивляются воздействию механизма управления спросом и ратуют за далеко идущее освобождение от внешних уз, привязывающих человека к труду.

Уделять слишком много внимания материальным благам считается в этой среде вульгарным: старый автомобиль, небрежная и поношенная одежда, не бросающаяся в глаза домашняя обстановка, развлечения в тесном кругу, скромные путешествия, отсутствие в доме телевизора и даже одетые в деловое, рабочее платье женщины вот что отличает этих людей. Чем выше престиж ученого, тем меньше у него официальной преподавательской нагрузки и других академических обязанностей. Продолжительные каникулы, свободный от лекций год, предоставляемый профессору через каждые шесть лет, и другие отпуска все это относится к числу давно установленных прав академических работников. Все это должно предоставить человеку возможность отдаться тем интересам и увлечениям, которым он не может уделять внимания в служебные часы.

Подобно тому как капиталист минувшей эпохи считал, что он наделен естественным и даже божественным правом претендовать на уважение общества, так и академические круги считают, что они имеют исключительное право на вышеупомянутые привилегии. Только люди, способные на такое же утонченное времяпрепровождение, могли бы требовать подобного избавления от обычного режима труда и разумно использовать предоставленные им привилегии. Возможно, что это не так. Более вероятно, что эти привилегии являются попросту одним из добавочных
518
преимуществ, связанных с образованием, а также результатом благоприятного стечения обстоятельств.
Большинство людей склонны полагать, что максимально возможное избавление человека от управления, которому он подвергается как потребитель, это достойная цель, несмотря на то что ее достижение причинило бы индустриальной системе значительный (даже по ее собственным масштабам) ущерб. А из сказанного следует, что наибольшие надежды на такое избавление связывают с образованием. Это в свою очередь требует, чтобы сословие педагогов и ученых имело ясное представление как о своих возможностях, так и о своих обязанностях. Эти вопросы будут рассмотрены в ближайших главах. Здесь же добавим в порядке постановки вполне практического вопроса, что существует надобность в том, чтобы отдельный человек, пребывающий в рамках индустриальной системы, имел перед собой гораздо более широкий выбор возможных вариантов.

Это позволяло бы тем, кто на это способен, освободиться от внешних влияний, управляющих их поведением. Ближайшая задача состоит именно в том, чтобы создать возможность выбора между трудом и его альтернативами (а не между трудом и досугом per se). Ее решению могли бы посвятить остаток своих сил и энергии профсоюзы.



Содержание раздела