Российское народничество оказалось мощным революционным движением.
Подводя итоги этому историческому воспоминанию об истоках большевизма, нельзя не сказать о том, что как внешние, так и внутренние его истоки, как оказалось, все же были не более, чем утопическими учениями. Об утопизме марксизма-ленинизма сказано уже немало. Утопизм российских народников, отрицавших развитие капитализма в России и формирование российского пролетариата, просто поражает. Но дело в другом.
Российское народничество оказалось мощным революционным движением. Оно сформировало и свою теорию “российского социализма”, в принципе отличную от западного марксизма, или “германского социализма”. Краеугольным камнем “российского социализма” был упор не на рабочий класс, а на крестьянство (на “крестьянский тулуп”, как говорил И.Тургенев), как якобы реальную социальную базу для революционного переворота, неприятие капитализма. В крестьянстве их привлекала прежде всего община эдакое коллективное братство, которое проложит стране особый путь назревших экономических и социальных преобразований. Частично это результат влияния российского славянофильства, частично непонимания исторической неизбежности капитализма, индустриализации и разложения крестьянства.
Стремление создать некое “мужицкое царство” без капиталистов, которые принесли Западу повседневный расчёт, прагматизм и бездуховность, могло создавать впечатление своей практической реализуемости лишь до начала промышленной революции в России. По мере же индустриализации и усиления пролетариата в России стал развиваться марксизм, который резко выступил против народничества, взял на вооружение марксистские постулаты, поставив в центр политическую борьбу и вооруженное восстание, но в процессе своего развития во многом отступил от Маркса, возродил многие народнические методы борьбы и после октябрьского переворота 1917 г. создал в нашей стране государство и общество, которые, в конце концов, не были приняты Историей.
В целом рассмотренные внешние и внутренние источники большевизма породили не только революционную идею о построении нового справедливого общества, которая была поддержана определенной частью населения России (особенно из интеллигенции и рабочих), но и программу действий большевиков после революции.
2.
Опираясь на отобранный ими предшествующий опыт, большевики создали профессиональную партию революционеров, именно они удачно воспользовались катастрофическим положением России в период первой мировой войны и зревшим в течение долгого времени широким социальным недовольством, в частности, недовольством институтом авторитарной власти царизма в стране.
Как справедливо оценивает акад. Н.Петраков, Ленин, по существу, создал партию захвата власти, партию не парламентского типа, а антиконституционную организацию. Поэтому-то и произошёл разгон Временного правительства и октябрьский переворот в 1917 г., затем разгон Учредительного собрания. К этому можно добавить секретное финансирование партии большевиков Германией за прогерманскую позицию в первой мировой войне, практику “эксов”, или вооруженных ограблений в целях пополнения партийной кассы до революции, сеть агентов и комиссаров не только в армии, но и по всей стране.
В 1923 г. некоторые высказывания Ленина прорыночного толка оказались неугодными ряду партийных руководителей и, прежде всего, Сталину, и он, находясь на больничной койке, был подвергнут информационной блокаде. После смерти Ленина его политическое завещание было скрыто от общественности руководителями партии на десятки лет. Политика заговоров проводилась потом не только Сталиным, но и Хрущевым, Брежневым и Андроповым. Такая же политика имела место вплоть до развала СССР37.
Формирование классической советской модели экономики (её порой называют сталинистской или сталинской моделью) началось при В.И.Ленине в годы “военного коммунизма” и после известного перерыва, связанного с НЭПом38, продолжилось и завершилось И.В.Сталиным в годы индустриализации и коллективизации. Эта модель сохранилась у нас также вплоть до развала СССР в 1991 году.
Как уже говорилось, в теоретическом плане большевики опирались на утопические идеи Маркса и Энгельса о том, что социализм это справедливое общество, которое свободно от таких губительных пороков капитализма, как эксплуатация, безработица, рыночная стихия, нищета, паразитизм буржуазии, погоня за прибылью. Что вместо всего этого социализм позволит реально удовлетворять реальные потребности людей, создать совершенную общественную систему и экономику, движимые исключительно научным квалифицированным управлением и планированием сверху. Со временем эта система завоюет весь мир, освободит развивающиеся страны от колониальной эксплуатации и так разовьёт производительные силы всего человечества, что обеспечит всем рай на земле. Для этого и стала создаваться в нашей стране особая экономическая модель, как инструмент реализации, казалось бы, самых благих пожеланий с помощью не рыночного механизма, а централизованных решений и команд, что и сколько производить, кому и по какой цене продавать.
В течение более 70 лет эта модель распространялась на другие страны. Её опробировали не только Китай, Куба, страны-члены СЭВ, но и многие развивающиеся страны (Эфиопия, Танзания, Никарагуа, Индонезия и др.), всего порядка 30. Поэтому важно понять, почему она не выдержала испытание временем и безо всякого кровопролития перестала существовать, кончила свою жизнь естественной смертью.
Захватив власть в октябре 1917 г., большевики в январе 1918 г. силой разогнали Учредительное собрание, где имели менее 25% голосов39, и установили в стране террор. Все несогласные и классово чуждые оказались под угрозой своего существования. Огромную роль в то время играли силовые структуры отряды Красной гвардии и ВЧК, руководимая Ф.Дзержинским. В конечном счёте всё это привело к гражданской войне. По имеющимся данным, если на фронтах войны с Германией погибло около 5 млн. россиян, то в годы бессмысленной гражданской войны было убито, умерло от голода и эмигрировало около 13 млн. человек40. Как справедливо определяет Я.Певзнер, “октябрьский переворот был не более чем мятежом, путчем, совершенным марксистским меньшинством, не получившим поддержки народа, но оказавшимся успешным в смысле захвата власти...”41. И далее: “Не теория, а прежде всего политическая обстановка принесла с собой октябрьский переворот, разгон Учредительного собрания, в котором большинство принадлежало социалистическим партиям, позорный предательский Брестский мир, завершивший раскол между большевиками и всеми демократическими силами России и положивший начало трехлетней гражданской войне”42.
Гражданская война была для Ленина логическим продолжением классовой борьбы, только более решительными методами. Большевики вполне логично ввергли страну в эту братоубийственную бойню. Так с самого начала отчётливо обозначился преступный характер большевистской партии. Захват ею политической власти сопровождался и захватом большевиками экономической власти земли, банков, крупных промышленных предприятий, железных дорог, помещичьих имений и др. Рабочие занимали предприятия и прогоняли их хозяев. Был установлен рабочий контроль за производством и межхозяйственными связями. Но управление производством на деле перешло не в руки рабочих и крестьян, как утверждалось в лозунгах и политических требованиях, а в управление большевиков. Ленинский девиз: “Грабь награбленное!” был не пустой фразой, а руководством к действию. Устанавливался механизм внеэкономического принуждения, строгой дисциплины, опиравшийся на жёсткий контроль сверху. Повсеместно вводились наказания за невыполнение приказов вышестоящих начальников. Приказы эти не подвергались обсуждению. Этот механизм впоследствии укреплялся, масштабы его действия расширялись. Он стал непременной составной частью СМЭ.
На каждом национализированном предприятии были созданы фабрично-заводские комитеты, подчинявшиеся либо непосредственно ВСНХ, либо местным совнархозам, состоявшим из преданных делу революции большевиков. При этом 2/3 состава этих комитетов назначались соответствующим совнархозом и лишь 1/3 избиралась профсоюзным собранием предприятий. Продукция национализированных предприятий не продавалась как раньше, а распределялась в порядке натурального обмена. Была введена карточная система, все получали одинаковый голодный паек, вместо денег выдавались трудовые единицы. “Тенденция к всеобщей натурализации нашего хозяйства должна сознательно проводиться нами со всей энергией”, писала в 1920 г. большевистская “Правда”43. Национализированные предприятия стали не собственностью рабочих коллективов, а государственной собственностью, которой стали управлять Совет народных комиссаров (СНК) и наркоматы. К 1920 г. было национализировано 80% крупных промышленных предприятий. Промышленность страны в годы “военного коммунизма” погрузилась в состояние полного паралича.
Рынок практически перестал функционировать, вместо денег в роли всеобщего эквивалента стали выступать то бутылка керосина или водки, то фунт соли или коробка спичек, то кусок мыла или аршин ситца. При этом в одном месте России фунт соли можно было обменять на пуд хлеба, а в другом пуд соли обменивался на полпуда хлеба. При этом в Программе партии, принятой в 1919 г., ставилась задача продолжать замену торговли планомерным натуральным распределением продуктов и последовательно изымать из оборота деньги.
