Снегурочка и Ассоль

Продолжим. Если дама с таким вот... сексуальным характером обладает еще и некоторыми зачатками интеллекта, то ее с большой вероятностью назовут Натальей. Яркий образец из школьной программы - Наташа Ростова. И вообще с этим именем в русском языке связаны какие-то особо интимные ассоциации: магазин нижнего белья, женский журнал, гигиенические прокладки - все это назовут “Наташа” или “Натали”.

Ерофеев, таким образом, просто не изменяет традиции!
Очень интересными свойствами обладают в литературе Людмилы и Алёнушки. Я подчеркиваю - в литературе, поскольку я говорю лишь о ней! Так вот, Людмилы и Аленушки ведут очень правильную половую жизнь, начиная ее только в браке.

Наверное, поэтому встречаются исключительно в сказках. .. я имею в виду имена.
И, наконец, чтобы в русской литературе как-то назвать романтическую девственницу, приходится изобретать искусственные имена: Снегурочка и Ассоль (смех в зале).
Вернемся к Ерофееву и пьесе. Автор - не только прекрасный стилист, но и тонкий психолог: в том числе в описании национального менталитета. Обратите внимание: разговор о прибаутках, то есть о русском языке, автор передоверяет еврею - но ведь мы учились русскому языку по учебнику Ро-зенталя!

А вот русский менталитет Ерофеев прекрасно описывает в сцене смерти - когда из выпивших метанол из живых осталось только двое. Я опять отвлекаюсь от темы, но, по-моему, это одно из лучших описаний смерти в беллетристике: “Прохоров. Алеха!... Алеха (тяжко дышит).

Да... я тут... Прохоров (тормошит). Алеха! Алеха.

Да... я тут... прощай, мама... твоя дочь Любка... уходит... в сырую землю... (Запрокидывается и хрипит)... мой пепел... разбросайте над Гангом. .. (Хрипы обрываются).
Прохоров. Так что же это... Слушай, Гуревич, я видеть начинаю плохо...

А тебе - ничего?., (уже исподлобья).
Гуревич. Да видеть-то я вижу. Просто в палате потемнело. И дышать все тяжелее...

Ты понимаешь: я сразу заметил, что мы хлещем чего-то не то...
Прохоров. Я тоже - почти сразу заметил... А ты, если сразу заметил, - почему не сказал?

Принуждал почему?
Гуревич. Да кто же принуждал? Мне просто показалось. ..
Прохоров. Что тебе показалось?.. А когда уже передохла половина палаты, тебе все еще казалось?.. (Злобно). Ум-мысел у тебя был. Ум-мысел.

Вы же не можете... без ум-мысла...
Гуревич. Да, умысел был: разобщенных - сблизить. Злобствующих-умиротворить... приобщить их к маленькой радости... внести рассвет в сумерки этих душ, зарешеченных здесь до конца дней...

Другого умысла - не было...

Прохоров. Врешь, ползучая тварь... Врешь. . Я знаю, чего ты замыслил... Всех - на тот свет, всех -под корень...

Я с самого начала тебя раскусил... Рене-Декарт... Сссучара... (Пробует подняться с кровати и с растопыренными уже руками надвигается на спокойно сидящего Гуревича. Но уже не в силах - что-то отбрасывает его назад, в постель).

Сссу-ченок...
Гуревич. Выражайся достойнее, староста... Что проку говорить теперь об этом?

Поздно. Я уже после Вовиной смерти - понял, что поздно. Осталось только продолжать.

Заметить-то я сразу заметил. А вот убедился - когда уже поздно...
Прохоров. Ты мне просто скажи - смертельную дозу... мы уже перевалили?..
Гуревич. По-моему, да. И давно уже.

Обмениваются взглядами, полными бездонного смысла.
Продолжает темнеть.
Прохоров. Пиздец, значит... Ну, тогда... Там еще чуть-чуть плещется на дне...

Ты слушай: прости, что я в сердцах на тебя нашипел... На тебе нет никакой вины... Налей, Гуревич, весь остаток - пополам.

Ты готов?
Гуревич (совершенно спокойно). Готов. Но только здесь умирать - противонатурально. Меж крутых бережков пожалуйста.

Меж высоких хлебов - хоть сейчас... Но здесь!... (Чокаются кружками. Дышат еще тяжелее прежнего). И потом - мне предстоит вначале небольшое дело... один обещанный визит... (Прохоров, ухватившись за горло и сердце, клонится и клонится к подушке).”
Хорошо. Теперь из отрывочных тезисов мы можем постепенно выходить на конкретную технологию, сделав ряд предварительных выводов.
Первый: отношение к отдельным словам как к непристойным в значительной степени условно и зависит от уровня культуры данного общества. В той субкультуре, в которой работает психотерапевт (или оратор, читающий публичную лекцию), мат “открытым текстом” недопустим.

(Впрочем, с оговоркой: если авторитет говорящего очень высок, то употреблением нецензурного слова вы создадите эффект психологического шока, который можете утилизировать в терапевтических целях. Подробнее об этом см. “ГТР”, глава 2).
Второй: ненормативная лексика при редком употреблении содержит в себе мощный эмоциональный заряд, который может быть полезным для усиления воздействия речи на слушателей. Но для того, чтобы пользоваться матом как эмоциональной добавкой, необходимо включать в речь какую-то защиту от агрессивной реакции слушателя на мат. На практике самый распространенный вид такой защиты для обыденной речи и ораторских выступлений - эвфемизм.
Вы всегда найдете нужный эвфемизм для любой нецензурной конструкции: “послать по матушке”, “идет он сам знает куда”, “на кой хрен нам это надо” и т. п. Для наиболее популярного в ненормативной лексике слова “хуй” самым сильным из допустимых в обществе эвфемизмов является “хрен” (к тому же “детский” эвфемизм “фиг” в речи взрослого выглядит достаточно глупо). Совсем недавно прочно вошло в разговорный язык слово “трахаться” в значении “совершать половой акт” (спасибо за это неизвестному переводчику текстов американских фильмов).
Несколько иной (качественно) набор эвфемизмов для нецензурных слов существует в одесском диалекте русского языка. “Одесский русский” свободно использует в этом плане (да и просто использует) иностранные слова. Так, из иврита и идиш взяты слова “шмок” и “поц” (или “поте”). И то, и другое переводится как “мужской половой член”, но если “шмок” имеет оскорбительный оттенок (особенно - трансформировавшись в “чмо”), то “поц” такого смыслового оттенка полностью лишен и употребляется и обыденных разговорах совершенно свободно (“Леня, ну что Вы стоите, как поц, и нервируете девушек?

Пойдемте пить пиво!”).
И еще я хочу обратить ваше внимание на такие варианты защиты оратора от произносимого им мата, как семантическая или фонетическая многозначность (двусмысленность, игра слов) и побуквенное произнесение слова. Для иллюстрации приведу фрагменты реальных публичных выступлений,

очень тепло принятых аудиторией. Когда эти фрагменты говорились оратором, публика смеялась и аплодировала.
Сначала пойдут выступления наших коллег, психотерапевтов, на различных “семинарских” презентациях и популярных лекциях.
“Мы всех посылаем на три буквы... На НЛП!”
“Сколько волка ни корми... а у слона все равно больше!”
“У подростков вдруг появился спрос на значки “Герба-лайфа” - “Хочешь похудеть? Спроси меня, как!” Оказывается, они носят эти значки, стерев буквы “п” и “д” в слове “похудеть”!”
Теперь - речь серьезного и успешного политика на встречах с избирателями:
“Когда я описываю наше общество, мне все чаще хочется начать слово “общество” с буквы Ё!”
“Я беседовал с этим сенатором по фамилии Муди, и в конце беседы сказал ему: “Ваша фамилия довольно неприлично звучит по-русски, по она звучала бы точнее, если бы в ней зачеркнуть букву “и”, добавив “а” и “к”!”
Резюме
Итак, ненормативную лексику в речевом искусстве можно использовать:
прямо - для вызывания “психологического шока” - в исключительных случаях (см. “ГТР”, глава 2);
в виде метафоры или “в кавычках” (например, в виде цитаты из литературного произведения или фольклора);
в виде эвфемизма;
без явного произнесения нецензурного слова- с использованием побуквенного произнесения слова, семантической либо фонетической многозначности (двусмысленности, игры слов).
За сим, в сущности, все. Благодарю за внимание.
Эпилог
-Доклад был интересный, но какой-то суковатый...
- Вы хотели сказать, “суховатый”?
- Нет, я хотел сказать, что докладчик все время повторял: “И что, сука, характерно”...
Фольклор

Литература
1. Алешковский Юз. Собрание соч. В 3-х тт. -М., 1996.
2. Губерман И. Иерусалимские гарики. - М.: “Политекст”, 1994.
3. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. - М.: “Универс”, 1994.
4. Ерофеев В. Оставьте мою душу в покое. Почти все. -М.: изд-во АО “ХГС”, 1995.
5. Лимонов Э. Это я, Эдичка! - М., 1994.
6. Флегон А. За пределами русских словарей / пер. с англ. - М.: “Рике”, 1993.
7. Фукс Э. Иллюстрированная история эротического искусства / Пер. с нем. - М.: “Республика”, 1995.
8. Черепанова И. Дом колдуньи (начала суггестивной лингвистики). Т. 1.-Канск, 1996.

Содержание раздела