Меня немного беспокоит моя работа. Я хотела бы знать, есть ли возможность избежать увольнения, если я достаточно скоро выйду отсюда. Мне тягостна мысль о потере отличной рекомендации, которую, я знаю, они могли бы мне дать, если бы не рассердились тем, что я ушла без предупреждения.
Если ты получишь это письмо вовремя, так чтобы успеть прийти ко мне в воскресенье, то прекрасно; если же нет, то твой визит произойдет на следующей неделе. Если можешь, постарайся, чтобы с тобой пришел доктор Райх мне бы хотелось его увидеть. Если ты еще будешь писать мне, пришли адрес Е. он в моей записной книжке (она на столе в моей комнате).
Дай мне знать, когда она свяжется с тобой, если не сердится на меня из-за того, что я не смогла встретиться с ней в эту субботу. Проверяй почту, я ожидаю на этой или на следующей неделе сертификат от Красного Креста.
Свяжись с О. и М. и дай мне знать, когда она соберется рожать и, конечно, как она себя чувствует.
Скажи маме, чтобы она прислала мне несколько пар носков. Скажи ей также, чтобы она не расстраивалась я отлично себя чувствую и надеюсь, что очень скоро выйду отсюда.
С любовью, Ф.
Позже я узнал, что ее госпитализация произошла из-за того, что лечащий терапевт неадекватно воспринял ее описание "сил", которые ее посещали во время оргонной терапии. Это письмо из клиники звучало разумно и совершенно рассудительно. Лечение продвинулось достаточно далеко, что позволило ей выстоять против применения жестокого метода госпитализации.
Я получил следующее письмо отпациентки, которое ясно показало, что ее реакции были совершенно типичными для психиатрической оргонной терапии.
6 июня 1942 года.
Я не знаю, что творится вокруг меня схватили и бросили сюда, в госпиталь, что конечно же вызвало во мне шок. Я могла долго раздумывать па тему о возвращении сюда, но никогда всерьез не думала, что они водворят меня сюда силой по-моему, они занервничали я не сделала ничего такого, что дало бы им повод поступить со мной так и без предупреждения. Брат вам рассказывал? Я могла учинить скандал и отказаться ехать, но я знаю, что у них в карете скорой помощи есть смирительные рубашки, и этого было бы достаточно, чтобы стащить меня вниз силой, поэтому я приняла это с таким смирением, па какое у меня достало сил.
Я приспособилась здесь, как и прежде я обошла все вокруг и мне стало легче, но пару раз я почувствовала себя "выключенной"; здесь, по крайней мере, это ни черта не имеет значения, я бы унеслась отсюда так, будто черти за мной гонятся, дай мне только волю. Единственное, что меня беспокоит, что надо мной установят насильственную опеку, и я потеряю все преимущества, которых добилась будучи полезной, имеющей столь хорошую репутацию, хорошей работницей, я не знаю, если это произошло... Увидим...
Во всяком случае, Христос, и т.д. что-то вроде покоя вокруг меня, то есть по воздействию, что-то вроде состояния... Смешать это во мне... Но не достаточно проводить какие-то различия до тех пор, пока...
Я удивлюсь,если электрошок принесет какую-то пользу. Кстати, как я могла в воскресенье позвонить вам, если была здесь, вы же не думаете, что они позволяют пациентам звонить по телефону, правда? Я даже не могла вам написать это письмо без цензуры врачей, сестер и санитаров; возможно, они вовсе и не отправляют писем.
Тогда мой брат пронесет его.
Я думаю, что вы все (доктора) отвратительны! Я не знаю, кто из вас прав, а кто нет, или какой метод лучше, или кто есть кто... Могу ли я сказать докторам, что намерена увидеться с вами, когда вы придете?
Я не видела здесь ни одного доктора только во время заключительного консилиума, когда они решали, можно ли меня отпустить домой.
Вот в чем дело достаточно ли вы благородны, чтобы прийти и увидеться с пациенткой? Я просила брата, чтобы он попросил вас придйти, но он сказал, что вы не можете. Я догадываюсь, почему я не знаю, кто на моей стороне, а кто нет...
Постоянно существует угроза, что меня переведут в дальний корпус, который отвратителен шум, вонь, ужас больничного помещения...
Может быть, вы сказали этим докторам или ведущему терапевту о том, что случилось, когда я была дома? Это причина моей госпитализации?
Христос и Смерть и т.д., снова окружили меня... докучая мне... Я "сижу на пороховой бочке", потому что, хоть я и здорово провожу здесь время, я отношусь к этому с большим подозрением. Я думаю, что Христос и т.д. все преувеличивают, так что грядет Большой взрыв, который разнесет все в клочья -чтобы просто разозлить меня...
В течение дня и вечера я несколько растеряна но не сегодня больше вы знаете делаюсь вялой и т.д. отсутствующей... Я даже не знаю, будем ли мы с вами продолжать после... я ничего не знаю... Это все обман.
Как бы там ни было Ф.
:
Я написал письмо наблюдающему терапевту, который неверно истолковал ее рассказ о реакции на терапию. Я попросил его дать ей шанс выздороветь и перевести в частную клинику. Он согласился, но ухудшение, которого я ожидал, стало быстро прогрессировать. Я привожу здесь письма, которые получал от нее в то время. Они дадут довольно ясную картину происходящего с ней; в своей борьбе за жизнь и выздоровление пациентка демонстрирует глубокую проницательность, которую выражает в психотической форме.
Если читатель вчитается в ее письма, отделив психотическую форму выражения от содержания идей, он согласится, что шизофрения обострилась не из-за слишком слабого, а из-за слишком сильного и бескомпромиссного контакта с миром скованных панцирем людей. Действительно, идея Иисуса выражена в типично психотической манере, свойственной многим психотикам. Но верно и то, что Иисус был распят на кресте больными, жестокими homines normales.
Четверг, девятнадцатое ноября 1942 года.
Все ужасно, и я не знаю, что делать. Ночью я поняла причину мира и войны и почти всего. Они выпили галлоны крови у меня на глазах.
Дьявол по этой причине красный, и он становится все краснее и краснее, а потом кровь вылилась на солнце и зажгла его. Иисус истекал кровью на кресте, капля за каплей, и это все было выпито, потом он занял место подле дьявола и тоже стал пить -стол был залит кровью (он без ножек). Мать Мария из угла наблюдала за этим. Она была белой, как овечка.
Вся ее кровь вылилась и смешалась. Она смотрела, как ее сын пьет эту кровь, и страдала. Я не хотела ни видеть, ни знать причины происходящего, но сила заставляла меня смотреть и слушать.
Может из-за Изиды, которую они использовали все эти тысячелетия, я не знаю, что делать.
Ф.
Ночью я поняла причину мира и войны и почти всего. Они выпили галлоны крови у меня на глазах ...
Все, что она написала, совершенная правда и полностью соответствует реальности. Гитлер и другие милитаристы пролили миллионы галлонов крови. Упоминание красного солнца представляется не более чем психотической ассоциацией, и все же мы не спешим отбрасывать ее.
Несколько месяцев у меня не было сведений о пациентке. Затем, в феврале 1943 года я получил следующее письмо. Было ясно, что она продолжает вести упорную борьбу и что всеми силами старается показать мне это. .
14февр. 1943 года.
Все верх дном, как в аду мир и люди в нем смердят все режут друг другу глотки... большими мясницкими ножами они убили 8 миллионов тех, кто были евреями, и они сохранили нам жизнь это бессмысленно... ничего, я не думаю, что меня съедят, и ем так, будто мщу интрижками и мелочностью. Все вокруг меня будто за мной охотятся, в центре всего этого... я должна быть 115 фунтов. В течение длительного времени, и я приближаюсь к этому, а потом ем тонны и получаю все это обратно... 10 учеников все еще ждут, что их заберут из катакомб, и я не могу забрать их, пока я вешу 115 фунтов, теперь они с правой стороны.
Бог и они помогают мне не есть, но я ем и, как я уже говорила, сполна расплачиваюсь так сполна, что уже не могу справиться со всем этим. Я не понимаю современное, только прошлое поколение столетия назад... вечность назад древних мудрецов.
Только работа сегодня истина и реальность я люблю ее она никогда не подведет никогда... работа это прямая дорога... Вы сказали моему брату, что будете писать пожалуйста, пожалуйста, пишите я не понимаю ничего, и мне бы хотелось услышать от вас о прямых углах очень благодарна Ф.
Письмо выражает, хотя и в искаженном виде, глубокое понимание реалий нашего общества и нашего образа жизни. Таково шизофреническое видение нашего мира.
Пациентка оставалась в психиатрической клинике еще несколько месяцев, в общей сложности больше года. Ее брат информировал меня о состоянии ее здоровья. Она вышла из больницы серьезно травмированной эмоционально, но она выстояла, благодаря трехмесячному курсу оргонной терапии превосходный результат. Теперь она казалась не столь психотичной, но ее характер изменился в сторону компульсивного невроза. Она стала мелочной, придирчивой и вредной в отношениях с родственниками в общем, стала типичным homo normalis.
Ее благородство и "искра" гениальности исчезли. Брат женился на девушке другого вероисповедания. Раньше ее бы это ничуть не обеспокоило, она отнеслась бы к этому по-философски. Теперь же она находила в этом повод для мелочных придирок, точно так же, как ее мать, которую она прежде ненавидела и которой теперь подражала.
Она перестала работать в офисе, чего не случалось даже в критические периоды ее состояния. Тупо и без интереса слоняясь вокруг, она цеплялась к ненавистной матери в типично невротической манере. Переживание насильственной госпитализации оказалось для нее непосильным.
Оргонная терапия не возобновлялась вплоть до октября 1944 года, то есть еще год после того, как ее выписали из клиники.