Убийства государственных деятелей.
Частью политической борьбы начала 1920-х годов были убийства государственных деятелей. В августе 1921 г. был убит министр финансов Маттиас Эрцбер-гер, который, казалось, добился некоторого успеха в восстановлении финансов после войны. Еще больший резонанс имело убийство в июне 1922 г. министра иностранных дел Вальтера Ратенау, взявшего курс на нормализацию внешних отношений Германии, в частности заключившего известный Раппальский договор с Советской Россией. Оба преступления совершили правые экстремисты.
Убийство Ратенау подорвало остатки доверия заграницы к правящему режиму и окончательно подкосило марку.
Центральная политическая проблема Германии этого времени ее отношения с державами-победительницами, в первую очередь с Францией. Западные территории Германии были оккупированы французами как залог выполнения ею обязательств по мирному договору. Над германскими политиками постоянно довлела проблема согласования размеров и порядка выплаты репараций.
В мае 1921г. державы предъявили Германии ультиматум, требуя немедленной выплаты одного миллиарда золотых марок в свободной валюте как аванса в счет репараций, которые устанавливались в размере 2 миллиардов в год плюс 26% годового германского экспорта. Экономически и психологически это было сильным ударом для марки.
Уже в 1922 г. Германия де-факто прекратила выплату репараций под предлогом отсутствия ресурсов. В ответ в начале 1923 г. Франция и Бельгия, страны более других пострадавшие от войны, ввели свои войска в Рурскую область, индустриальное сердце Германии. Около 20% населения страны теперь оказалось на оккупированной территории. Правительство призвало народ к «пассивному сопротивлению», выразившемуся в прекращении работы на многих предприятиях, отказе транспортников от перевозки грузов, параличе банковской системы.
Все это стоило государству больших денег: не менее трети хилого федерального бюджета уходило на поддержку такого сопротивления. Немалые деньги получали не только трудящиеся, но и хозяева крупных предприятий. Печать и население хорошо знали, что изрядная часть этих денег попадала на валютный рынок и уходила за границу.
С весны 1923 г. правительство практически бросило марку на произвол судьбы. Это было отчасти политическим решением, выражавшим протест против оккупантов. Однако возникший экономический хаос заставил новое коалиционное правительство во главе с крупным политическим деятелем Густавом Штрезе-маном, пришедшее к власти в августе 1923 г., всерьез обратиться к проблеме финансовой стабилизации.
Оно отказалось от финансовой поддержки пассивного сопротивления и взяло курс на стабилизацию денег.
Социально-политические последствия германской инфляции 1919-1923 гг. поучительный урок для всех режимов, пытающихся решать свои проблемы с помощью денежной эмиссии и большой инфляции. В памяти немцев остались нужда, голод, страх. Ученые, статистики и социологи, задались вопросами: в какой мере действительно понизился жизненный уровень всего населения какие группы населения особенно много потеряли от инфляции, а какие выиграли Немецкий исследователь Карл Хольтфрерих пытается трезво и объективно ответить на эти вопросы.
Статистика показывает, что национальный доход Германии в начале 1920-х годов был ниже довоенного уровня, а в 1923 г. обвально упал. Средняя из трех независимых оценок дает для 1922 г. 82%) уровня 1913 г., а для 1923 г. 69%). Одно это должно было обусловить падение жизненного уровня основной массы населения.
С социальной точки зрения особенно важное значение имеют реальные заработки наемных рабочих. Для квалифицированных работников транспорта автор дает такие цифры: 1922 г. 64%, 1923 г. 51% довоенного уровня. Снижение заработков неквалифицированных работников меньше: 1922г.
88%, 1923 г. 69%о заработной платы довоенного уровня. Приведя еще несколько цифр, автор делает вывод:
инфляция нивелирует различия в оплате труда разной сложности; сокращаются преимущества в оплате, которые дают образование и квалификация. Снизилась даже реальная заработная плата шахтеров, от труда которых зависела жизнь всей страны; она составила в 1922-м и 1923 гг. 70%о уровня 1913 г.
Однако у служащих реальная заработная плата упала больше, чем у людей преимущественно физического труда. Для группы высших государственных служащих она составляла в 1922-1923 гг. 37%, для «средних» 46%о, для «низших» 71%о 'довоенного уровня.
Эта дифференциация имеет разные объяснения. Одно из них состоит в том, что в послевоенные годы мелкие служащие и малоквалифицированные рабочие объединялись в профсоюзы, что давало им определенные преимущества. Многие наблюдатели отмечали, что материальное положение людей умственного труда и среднего слоя, работающего по найму, было часто хуже, чем положение рабочих [47, 8.228-243].
В структуре потребления проявилась закономерность, хорошо знакомая и нам: увеличилась доля расходов населения на продовольствие, тогда как все остальные расходы сжались. Семейный бюджет относительно обеспеченного служащего показывает, что доля в нем продовольствия возросла с 27% в 1913-1914 гг. до 49% в 1922 г. и 60% в 1923 г. По другим оценкам, бюджет состоящей из трех человек семьи среднего служащего дал в 1923г. цифру 92%. Иначе говоря, практически весь заработок тратился на еду [47, 8.255-259].
Отчасти это объясняется искусственно низкой квартирной платой. Ее ставки были заморожены государством еще во время войны, и в мирное время эти правила продолжали действовать. Владельцы домов не имели права выселять жильцов.
Поэтому доля расходов на жилье, доходившая в семейных бюджетах довоенных лет до одной трети, теперь была незначительна.
Много писалось о потерях и даже гибели в годы инфляции германского среднего слоя. Наиболее отчетливо это проявилось в практически полном уничтожении денежных сбережений.
Инфляция обесценила почти до нуля банковские вклады, ценные бумаги, облигации военных и других займов, страховые полисы. По оценке немецких авторов, до войны сумма таких сбережений достигала 100 миллиардов марок и в очень большой мере они принадлежали среднему слою (классу), начиная от богатых рантье и кончая трудовой интеллигенцией. Но в Германии рабочие и крестьяне (фермеры) тоже часто имели какие-то сбережения.
От роста цен особенно сильно отставали доходы, источником которых было государство. В первую очередь это касается пенсионеров, получателей ветеранских пособий и т.п. Слишком редко и недостаточно пересматривались ставки жалованья учителей, почтовых и других служащих. Вместе со снижением реальных доходов от работы по найму и от профессиональной деятельности это указывает на средний слой как на жертву инфляции.
Хольтфрерих называет эту общественную группу старым средним слоем и говорит, что вместе с тем война и инфляция дали ход новому среднему слою, который не только не разорился, но зачастую очень неплохо нажился за годы инфляции. Это люди, чей капитал был вложен в реальные ценности, в том числе в землю; предприниматели, чьи долги и налоги гасились инфляцией, создававшей вместе с тем новые возможности обогащения; дельцы и спекулянты, умело использовавшие денежный хаос и товарные недостачи; банкиры и биржевики. Вероятно, это были своего рода новые немцы, чем-то подобные новым русским последних лет.
Перед очень богатыми и влиятельными людьми инфляция открывала необычные способы обогащения и роста власти. Такие люди могли получать банковские кредиты по процентным ставкам, которые обесценивала инфляция. Банки же могли себе позволить такую льготу для близких им клиентов, поскольку Рейхсбанк сохранял до самого конца совершенно искусственные ставки рефинансирования. Деньги, полученные таким путем, вкладывались в реальные ценности, в акции предприятий, уходили за границу. Кредиты же погашались обесцененными марками.
Предприниматели вычитали подоходный налог из заработной платы, но передавали деньги казначейству с задержкой на недели и даже месяцы; у нас это называется «прокручивать» бюджетные деньги. За время прокрутки реальная ценность налогов уменьшалась в несколько раз. Было, разумеется, много других способов зарабатывать на инфляции.
В условиях инфляции и нищеты разрастались империи тогдашних германских олигархов магнатов промышленности и банковского дела.
От тех времен сохранились грустные рассказы о людях, вынужденных распродавать коллекции и библиотеки, собиравшиеся поколениями, а с другой стороны, более веселые истории о малограмотных фермерах, тащивших из голодных городов сервизы и рояли. Первый сюжет воплощен Стефаном Цвейгом в рассказе «Невидимая коллекция»: голодающая семья распродает картины старых мастеров, но скрывает это от слепого отца, продолжающего верить, что на стенах висят его любимые шедевры.
Социальные последствия большой инфляции и гиперинфляции представляют собой сложную картину. Но некоторые основные закономерности выявились достаточно четко и могут быть сжато сформулированы.
Пострадали кредиторы и владельцы сбережений, выиграли должники и заемщики. Пострадали лица наемного труда, выиграли (или меньше пострадали) предприниматели. Образованные и квалифицированные потеряли относительно больше, чем люди без того и другого.
Плохо пришлось людям, чьи доходы зависят от государства, и несколько лучше занятым в частном секторе. Инфляция более жестока к старикам, чем к молодым. Тяжелые лишения выпали на долю городских жителей, тогда как люди, «сидящие на земле», пострадали меньше, а во многих случаях выиграли.
В условиях инфляции особенно резко пролегает грань между людьми пассивными, честными, неискушенными, с одной стороны, и людьми энергичными, ловкими, неразборчивыми в средствах с другой.
