Напряжение вокруг банкнот нарастало.
Напряжение вокруг банкнот нарастало. Ло провел указы, которые ограничивали размен: в одни руки стали выдавать не более 100 ливров золотом и 10 ливров серебром суммы сравнительно небольшие. Это, разумеется, не повысило доверие к банку и его банкнотам. По всей Франции из обращения исчезала разменная монета, что стало мешать розничной торговле.
Избегая банкнот, люди старались припрятать любые металлические деньги.
В феврале 1720 г. по инициативе Ло был издан указ, запрещавший владение монетами на сумму сверх 500 ливров под угрозой конфискации и других наказаний. Было также запрещено покупать ювелирные изделия и драгоценные камни. Доносчикам опять-таки была обещана доля в конфискованных ценностях. Началась безобразная эпидемия доносов, обысков, конфискаций и арестов.
Английский посол говорил, что Ло, перейдя в католичество, ввел во Франции инквизицию [23,р.131].
Народная любовь к Ло и регенту стремительно превращалась в ненависть. Один наблюдатель позже писал: «Никогда еще не было столь неуверенного правительства, никогда безумная тирания не осуществлялась столь слабой рукой. Люди, которые пережили ужасы этого времени и теперь смотрят на них как на страшный сон, могут только удивляться, что не разразилась революция, что регент и Ло не погибли в ее пламени» [18,р.30-31].
Новая стадия кризиса наступила, когда стали стремительно падать акции Компании Индий. Правительство попыталось поддержать ее престиж путем формирования корпуса переселенцев из 6 тысяч человек для освоения богатств Америки. Тем, кто соглашался на переселение, выдавали одежду и орудия труда.
В этот корпус удавалось вербовать лишь отбросы общества, нищих и бродяг. Для поднятия духа публики их несколько дней водили маршем по улицам Парижа, а потом отправляли в порты для погрузки на корабли. Однако более половины этих людей так и не попало в Новый Орлеан столицу и главный порт колонии. Они продавали выданное им добро и возвращались в Париж, где вели прежний образ жизни. Но эти фокусы лишь на короткое время поддержали акции, чье падение очень скоро возобновилось.
Практически акции обесценились до номинала, поглотив бумажное богатство многих нуворишей.
Финансовый кризис обострялся. Люди вопреки закону отказывались принимать платежи в бумажных деньгах и требовали звонкой монеты. В обстановке паники было принято решение слить банк с Компанией Индий в одно учреждение.
С участием Ло правительство обсуждало разные планы выхода из кризиса, но не нашло ничего лучше, как обесценить банкноты. 21 мая 1720г. было объявлено, что ценность банкнот в металле уменьшается вдвое. Всеобщее возмущение населения было так велико, что правительство, делая из себя посмешище, пошло на попятный и восстановило прежние условия размена. Однако такое решение уже не имело значения, поскольку 2 7 мая под угрозой полной потери запаса драгоценных металлов банк прекратил размен.
Регент возложил ответственность за банкротство на Ло. Когда Ло в один из этих дней приехал в Пале-Ро-яль, резиденцию регента, ему было демонстративно отказано в приеме. Правда, ночью Ло был тайно приглашен к регенту, причем его провели через боковую дверь.
Регент пытался объяснить министру причины своего сурового обращения на людях государственной необходимостью.
Через несколько дней Ло чуть не стал жертвой народного гнева. Когда он подъехал к воротам собственного дома, карету окружила толпа, криками и угрозами выражавшая свое негодование. Если бы сообразительный кучер не хлестнул лошадей и ворота не закрылись бы сразу за каретой, толпа вполне могла вытащить Ло из кареты и растерзать. Другой раз опасность угрожала его жене и дочери.
Регент послал отряд швейцарских гвардейцев для охраны Ло и его семьи, но он, не надеясь на солдат, предпочел переехать в Пале-Рояль под прямую защиту регента.
Было решено вернуть к управлению страной канцлера Дагессо, отправленного в 1718 г. в отставку за сопротивление проектам шотландца. На этот раз Ло пришлось снести большое унижение: вместе с другим посланцем регента он отправился в загородное поместье Дагессо, чтобы уговорить его вернуться на свой пост. Первой мерой вернувшегося в Париж канцлера была отмена указа, запрещавшего владение драгоценными металлами.
Размен банкнот Королевского банка был возобновлен 10 июня 1720г.
Население Парижа бросилось к банку обменивать свои бумажки. Поскольку серебра не хватало, людям стали выдавать медную монету. Однако никто не жаловался, получая за свои 50 ливров несколько десятков фунтов меди, а ее было нелегко тащить по улицам. 9 июля произошло кровавое столкновение: чтобы народ не разгромил банк, солдаты закрыли решетки и встали за ними с ружьями. В солдат полетели камни, и, когда кто-то попал в одного из солдат, раздались выстрелы.
Один человек был убит, другой ранен. Через несколько дней давка у дверей банка стала такой, что погибло полтора десятка человек. С тремя трупами на носилках толпа направилась к Пале-Роялю.
Увидев у ворот пустой экипаж Ло, люди стащили кучера с козел и едва не убили его, а экипаж разнесли на куски.
Все признаки инфляции были налицо. Эмиссия бумажных денег совершенно не соответствовала реальным запросам экономики. Рынок акций, на котором начался спад, более не поглощал эмиссию. Теперь источником роста цен был уже не подъем хозяйства, а инфляционное изобилие денег. В августе 1720г.
1000-ливровая банкнота обменивалась только на 400 ливров звонкой монетой, в сентябре примерно на 250 ливров. Агония банка вступила в последнюю фазу: указом от 20 октября 1720 г. его банкноты были аннулированы без всякой компенсации, а с 1 ноября перестали быть законным платежным средством.
Тем временем Компания Индий находилась при последнем издыхании. В попытке доставить ей хоть какой-нибудь доход был издан указ, по которому в ее распоряжение передавалась вся морская торговля Франции. Тут окончательно взбунтовался парижский парламент, особый невыборный судебный орган, одна из функций которого состояла в регистрации указов правительства.
Парламент признал указ незаконным и отказался его регистрировать, что создавало для регента (и для Ло) определенные неудобства. Тогда весь парламент в полном составе был сослан в Понтуаз, но он и там отказался штамповать такие указы.
Ло пытался остановить падение курса акций и обещал, что сама компания будет покупать свои акции по 5 тысяч ливров. Однако средств для этого не хватало, и акции Компании Индий продолжали обесцениваться.
Судьба великого финансиста
Французы известны своим умением смеяться и подшучивать над собственными бедами. Париж заполнился карикатурами на Ло и регента, на улицах распевались издевательские песенки, часто весьма непристойные. В одной из них рекомендовалось использовать бумажки Ло для самой низменной цели, которой может послужить бумага.
Правительство предложило обменять акции на низкодоходные государственные облигации. Однако большинство держателей отказалось от этой операции. Тогда в ноябре 1720 г. вышел указ, по которому у компании отнимались почти все ее привилегии. Это был смертельный удар, после которого акции компании потеряли практически всякую ценность. Был возбужден ряд уголовных дел против лиц, которых обвиняли в незаконном обогащении и мошенничестве.
Подвергся аресту и заключению в Бастилию брат министра Уильям Ло, который принимал активное участие в делах банка и компании. Однако его вина не была доказана, и его скоро выпустили. Уильям Ло стал родоначальником французской аристократической семьи маркизов Лористон.
Джон Ло сначала просил у регента отставки и разрешения удалиться в одно из своих поместий. Хотя регент был сильно обеспокоен оборотом дел, он сохранил веру в Ло и его систему. В последующие годы регент не раз говорил, что хорошо бы восстановить систему только на более прочном основании. По сообщению современника, Ло сказал при последней своей встрече с регентом: «Я признаю, что совершил много ошибок. Ведь я человек, а людям свойственно ошибаться.
Но я клянусь, что за этими ошибками не было нечистых и бесчестных мотивов, что ничего подобного не найдут в моей деятельности» [23, р. 143144].
Через короткое время после отъезда в имение Ло получил, однако, предписание покинуть Францию и сообщение, что паспорт ждет его в Париже. Говорили, что регент в письме предлагал ему любую потребную сумму денег, но Ло почтительно отказался. Вместе с сыном он выехал в Брюссель в карете с эскортом из шести всадников, которые не то охраняли, не то конвоировали его. После этого Ло видели в разных городах Европы. Ходили слухи о его несметном богатстве, но они оказались ложными.
Вопреки своей натуре азартного игрока он отказался обогащаться за счет разоренной страны. На пике всеобщего безумия вокруг мисси-сипских акций он оставался абсолютно уверен в конечном успехе своих проектов, обещавших сделать Францию богатейшей и сильнейшей страной Европы. Он вложил все свои деньги во Франции явное доказательство того, что он не собирался бежать с ними и намеревался там жить.
В отличие от нечестных дельцов Ло не вывез за границу никаких ценностей, если не считать одного довольно дорогого кольца с бриллиантом. Этих фактов достаточно, чтобы защитить его память от обвинений в мошенничестве, которые часто выдвигались против него.
Поместья и другая собственность Ло были конфискованы. Его жена и дочь, оставшиеся во Франции, были лишены пенсии, хотя он сам оплатил ее на много лет вперед. Ярость против Ло как виновника бедствий, последовавших за крахом банка и компании, была почти всеобщей.
Парижский парламент охотно приговорил бы его к повешению, если бы Ло был доступен. Но находились и рассудительные люди, которые считали, что таланты и знания Ло не были использованы в интересах страны, экономическое положение которой было столь бедственно.
Проблему оставшегося государственного долга решили фактически путем конфискации. Из числа кредиторов были выделены те, кто не мог доказать законность приобретенных ими обязательств казны, и эти бумаги были просто аннулированы. Сумма процентов по остальным обязательствам была произвольно сокращена в несколько раз.
Официально это объяснялось тем, что было раскрыто много злоупотреблений, связанных с выпуском и обращением государственных ценных бумаг.
Живя в эмиграции, Ло некоторое время тешил себя надеждой, что он еще будет призван в Париж и займется приведением в порядок финансов. Но в 1723г. его покровитель регент внезапно умер, что сделало возвращение Ло совершенно невозможным. В эти годы он стал опять много играть в азартные игры.
Ему приходилось закладывать свое кольцо, но каждый раз удача позволяла ему выкупать заклад.
Русский царь Петр I внимательно следил за карьерой Ло и судьбой его предприятий. По некоторым сведениям, он имел с ним беседу во время своего пребывания во Франции в 1717 г. Когда Ло оказался не у дел, царь приказал пригласить его в Россию в качестве экономического советника. Из архивных материалов известно, что ему собирались поручить формирование компании купцов для торговли с Персией, а также организацию переселения ремесленников из Западной Европы в Россию.
По мнению французских авторов, речь шла также об учреждении банка, подобного тому, какой Ло основал в Париже [21, с. 176; 22, р. 107-108]. Однако Ло уклонился от прямого ответа на предложение царя.
Около четырех лет Ло провел в Англии, где он был к этому времени амнистирован по старому делу о дуэльном убийстве. Видимо чтобы избавиться от Ло, ему дали какое-то дипломатическое поручение в Германии, и он некоторое время провел в Мюнхене. Умер Ло в Венеции в 1729 г. от воспаления легких в возрасте 58 лет.
Еще при жизни кто-то сочинил насмешливую эпитафию великому финансисту. В переводе с французского она звучит так:
Под камнем сим шотландец знаменитый.
Он превеликим счетоводом был,
И с помощью системы, им открытой,
Всю Францию он по миру пустил.
Крушение системы Ло оказало большое влияние на экономику Франции в XVIII веке, вплоть до революции конца столетия. Процитирую Чарлза Киндлебергера, автора, пожалуй, самой серьезной книги по истории финансовых кризисов: «Там (во Франции. А. А.) травма, полученная при крушении миссисипской аферы и всей системы Ло, замедлила развитие банковского дела и рост промышленности.
Вместе с инфляцией ассигнатов во времена Директории в 1790-х годах она на многие годы создала у французов невротический, даже параноидальный, синдром в отношении банков...» [16, р. 234]. Об ассигнатах времен революции конца XVIII века и Директории речь пойдет в главе 3. Здесь же надо указать на поучительность этого исторического примера. Нужна смена поколений, чтобы люди забыли о том, как они были ограблены финансовыми аферами, банковскими крахами и инфляцией.
Доверие очень дорогая вещь, которую легко потерять и трудно восстановить.
