Любимый кризис Маркса (1857-1858)
4
Любимый кризис Маркса (1857-1858)
Этот кризис, казалось, оправдывал апокалипсический прогноз «Коммунистического манифеста»: созданные капитализмом производительные силы разрывали оболочку его производственных отношений. Десятилетие после европейских революций 1848-1849 гг. было периодом бурного экономического роста: по всему миру строились железные дороги, начиналась эра пароходов, в Западной Европе и Северной Америке вырастали крупные предприятия, складывались банковские системы главных стран. Мировая торговля все более объединяла страны и континенты.
И это развитие натолкнулось на что-то неосязаемое, нематериальное, почти мистическое; недаром Карл Маркс назвал мир ценных бумаг фиктивным капиталом. Разразился кризис: падают акции, горят банки, рушится кредит, банкротятся предприятия. В результате сжимается торговля, снижается производство, растет безработица и нищета...
Не логично ли было критику капитализма сделать вывод о его недалеком крахе под бременем своих грехов Тем более, что это был не случайный изолированный кризис, а звено в цепи кризисов, повторявшихся с 1820-х годов примерно каждое десятилетие и набиравших все больше силы.
финансовый и экономический кризис 1857-1858 гг. был первым мировым кризисом. Хотя он, как и предыдущие кризисы, более всего поразил Великобританию, главную промышленную и торговую державу, но начался он в США и сильно ударил по Франции и Германии.
Чем хуже, тем лучше
Тональность высказываний Маркса и Энгельса этих лет напоминает то, что писали коминтерновские и советские марксисты во время мирового кризиса 1929-1933 гг.: чем больше глубина и острота кризиса, тем ближе мировая пролетарская революция, значит тем лучше для человечества.
В эти годы Маркс живет в Лондоне, Энгельс в Манчестере, где управляет семейным текстильным предприятием. Между ними идет интенсивная переписка. Ради скудного заработка Маркс пишет регулярные краткие статьи для американской газеты «Нью-Йорк дейли трибюн», в которых касается самых разных сюжетов европейской политики, экономики и культуры.
И в письмах, и в статьях тема кризиса занимает одно из самых видных мест. События 1857-1858 гг. дают Марксу массу материала для будущего «финансового» раздела третьего тома «Капитала» [33, т. 25]. Этот раздел остался в черновой рукописи и был опубликован Энгельсом только в 1894 г.
Помню, как лет сорок тому назад я терпеливо пробирался через дебри этого текста, который во многих местах, несмотря на все усилия «дешифратора» Энгельса (известны каракули немецкого готического письма Маркса), переводчиков и редакторов, оставался загадочным. И то сказать: англоязычную рыночную терминологию Маркс передавал по-немецки, а потом переводчики искали русские эквиваленты. Глубокие и меткие наблюдения и обобщения соседствуют там с непереваренным сырьем из материалов английских парламентских комиссий и текущей прессы, где авторы отнюдь не утруждали себя точностью выражений.
Некоторые вещи Энгельс, до известной степени коммерсант-практик, понимал лучше, чем его друг. Поэтому в письмах Энгельса содержатся иной раз самые любопытные высказывания. К тому же он был, кажется, воинственнее Маркса и несколько раз в переписке возвращается то всерьез, то не вполне всерьез к мысли о том, что революционные обстоятельства могут заставить его отправиться на континент и взяться за оружие, тем более что военное дело было ему знакомо по опыту 1849 года.
В письме Марксу от 14 апреля 1856 г., комментируя предкризисные «раскаты грома», Энгельс говорит, что скоро придется «паковать наши чемоданы», и предсказывает: «На этот раз крах будет неслыханным; все элементы налицо: интенсивность, всеобщее распространение и вовлечение всех имущих и господствующих социальных слоев» [33, т. 29, с. 32].
При получении известий о биржевом и банковском кризисе в США Маркс пишет 20 октября 1857 г.: «Американский кризис... превосходен» [33, т. 29, с. 159]. Энгельс отзывается эхом через несколько дней: «Американский крах великолепен и далеко еще не миновал... Воздействие на Англию сказалось также, кажется, и на Ливерпульском городском банке. Тем лучше.
Торговля теперь на три-четыре года расстроена, теперь нам везет» [33, т. 29, с. 165].
13 ноября 1857 г., в разгар кризиса в Англии, когда терпели банкротство десятки банков, хороня деньги вкладчиков, а сотни фирм выбрасывали рабочих, Маркс пишет: «Хотя сам я испытываю финансовую нужду, однако с 1849 г. я не чувствовал себя так уютно, как при этом крахе» [33, т. 29, с. 167]. Энгельс опять вторит ему, сообщая, что «при этом всеобщем крахе» он чувствует себя «необычайно бодро». А все потому, что кризис должен «подогреть массы населения.
Тогда пролетариат нанесет удар лучше, с большим знанием дела и более согласованно» [33, т. 29, с. 171-172].
Впрочем, оба они уже чувствовали, что на английский пролетариат и на английских социалистов в смысле революционного удара надежда слабая. В эти самые месяцы большое место в переписке занимает «предательство» старого друга и лидера революционных чартистов Эрнеста Джонса, который, похоже, снюхался с буржуазией. Гораздо больше шансов, что буря начнется во Франции, где к тому же имеется мощная политическая оппозиция режиму Наполеона III, к которому Маркс и Энгельс относились с ненавистью и презрением. Поэтому Маркс уделяет особое внимание проявлениям кризиса во Франции, хотя там кризис не достиг той остроты, какая имела место в Англии и даже в Германии.
Он многократно обращается в статьях и письмах к банку «Креди мобилье», вложившему большие деньги вкладчиков в не слишком солидные предприятия. Крах этого крупного банка нового «спекулятивного» типа представляется Марксу вероятным, если не неизбежным. За таким крахом может последовать финансовый и экономический кризис, способный толкнуть французских рабочих на баррикады и с иными результатами, чем в 1848 г. [33, т. 12].
Однако кризис, достигший пика на рубеже 1857-го и 1858гг., уже к лету этого года был в основном изжит без больших социальных потрясений. 1859 год оказался первым годом нового экономического подъема, хотя в Англии имел место эпизод резкого падения курсов акций. Как было до этого и как, пожалуй, будет вплоть до Великой депрессии 1930-х годов, кризис Я сам, хотя и немалой ценой, расчищает поле для оживления и подъема. Банкротства банков и предприятий устраняют слабых и неэффективных, давая ход сильным и эффективным. Открываются новые возможности для выгодных инвестиций, увеличивается занятость, повышается заработная плата.
При этом опять создаются ненадежные предприятия, банки увязают в малоликвидных ссудах и вложениях, биржи празднуют новые рекорды курсов акций и объемов торговли... Все это готовит почву для нового кризиса. Но этот цикл после 1850-х годов уже становится привычным, и только кризис 1929-1933 гг. (Великая депрессия) ставит проблему: может ли капитализм развиваться дальше без серьезных изменений в своих экономических и социальных формах.
Золотая валюта
Кризисы XIX века происходили в условиях стабильных денежных систем, основанных на золоте. Серебро еще оставалось денежным металлом, но роль его ослабевала. Великобритания первой из крупных стран приняла систему золотого стандарта.
Это не значит, что деньгами были исключительно золотые монеты. Напротив, их доля в денежной массе скорее сокращалась, а доля банковских денег банкнот и текущих счетов в банках возрастала. Однако банковские деньги были разменны на золото по номиналу, что в конечном счете обеспечивалось золотым запасом центрального банка. В Англии, а затем и в других странах были приняты законы, которые устанавливали обязательные нормы покрытия банкнот золотыми запасами.
Инфляционные бумажные деньги были оттеснены на периферию тогдашнего мира или использовались в таких особых случаях, как Гражданская война 1861-1865 гг. в США.
1850-е годы были периодом беспрецедентного взлета добычи золота. Значительное количество металла продолжала добывать Россия, в 1848 г. были открыты богатейшие месторождения в Калифорнии, а в 1851 г. в Австралии. Поток золота, подобно свежей крови, вливающейся в хозяйственный организм, пошел из этих отдаленных районов в Европу и в промышленные штаты США.
Золото подтолкнуло рост промышленности, строительство железных дорог, учреждение акционерных обществ и банков. Оно облегчило утверждение и распространение золотого стандарта.
Золотые валюты не исключали определенных колебаний цен, несопоставимых, однако, с тем, что происходит при бумажно-денежном обращении, не подкрепленном разменом банкнот на золото. В ходе экономических и финансовых кризисов цены, как правило, снижались, иногда значительно. В ходе кризиса 1857-1858 гг. индекс оптовых цен в США (по месячным данным) упал на 16%, а индекс цен сельскохозяйственных товаров на 20% [9, с. 192].
Падение цен было именно симптомом и составной частью кризиса. Обесценивались накопленные предприятиями товарные запасы, приходилось продавать продукцию себе в убыток, что делало для фирм невозможным погашение полученных в лучшее время кредитов, толкало их к банкротству.
Напротив, взаимные курсы валют, определявшиеся золотым содержанием каждой из них, оставались при кризисах обычно почти неизменными, колебались в очень узких пределах не более 1-2%. Столь привычная нам теперь девальвация не использовалась при золотых валютах в качестве средства экономической политики. Тем не менее эти колебания валютных курсов были главным механизмом, управлявшим международным движением золота.
При относительно низком курсе национальной валюты становилось выгодным вывозить золото из страны, при высоком курсе наоборот.
